Молодая жена на испытательном сроке

Ларина Арина

На самом деле все было намного проще. Причины наших бед кроются в нас самих. Зачастую мы впадаем в пессимизм и наполняем ситуацию негативом, раздувая мелочи и додумывая несуществующие детали.

Девушку на фотографии звали Диана. Одна из старых подруг Тамары Антоновны, Римма Аркадьевна, зная, что у нее сын – владелец бизнес-центра, попросила по старой дружбе пристроить внучку на хорошее место. Дамы попили чайку, повспоминали былое, а на прощание Тамаре Антоновне была выдана фотография девушки. Будучи крайне обязательным человекам, она в тот же вечер передала фото Сергею и кратко обрисовала ситуацию. Поскольку у него пухла голова от собственных проблем, то, положив карточку в портмоне, он тут же благополучно забыл о маминой просьбе. Но Тамара Антоновна, чувствуя себя достаточно неловко перед

подругой, регулярно напоминала забывчивому отпрыску о необходимости выискать для барышни вакансию.

Диана родилась в небольшом селе, по неизвестно чьей прихоти получившем гордое название Могиловка. Отец пил, мать страдала и с утра до ночи кляла свою судьбу, а девочка росла, как сорняк в поле. Школа была только в райцентре, учителей не хватало, к тому же расписание автобуса, соединявшего далекое сельцо с замызганным райцентром, зависело исключительно от количества выпитого водителем накануне: мало выпил, приедет вовремя, норму – опоздает, перекрыл допустимый предел – лежит дома, лечится, рейсы отменяются. Диана уже с шестого класса начала прогуливать, обнаружив, что пиво вкусное, курение сигарет взрослит, а мальчишки умеют не только драться. Единственной отрадой для девочки были поездки к бабушке, жившей в городе. Римма Аркадьевна подсуетилась и выбила для внучки теплое место в ПТУ. Брать девочку не хотели, поскольку у нее не было городской прописки. Бабушка, немыслимо извернувшись и потратив все «гробовые» сбережения, договорилась о том, что внучку фиктивно пропишут в общежитии, а жить Дианочка будет в другом месте, то есть у нее. Прописать девочку к себе в коммуналку Римма Аркадьевна не могла. В паспортной службе ей долго и путано объясняли про санитарные нормы, метры, положения, распоряжения и прочие недоступные ее сознанию вещи. Заканчивая школу, Диана усвоила одно: если она не вырвется из этого захолустья, то быть ей всю жизнь дояркой на ферме, жить без горячей воды, бегать зимой в сортир на огороде и по выходным торчать в грядках. Перебрав в уме имеющихся в наличии женихов и взвесив свои скромные шансы, она поняла, что все более-менее выгодные партии достанутся не ей. А лучшее, на что она может рассчитывать, хилый болезненный Колька, с трудом удерживавшийся в каждом классе в связи с редкостной тупостью. Он не был хулиганом или драчуном: тихий, безобидный сын местных алкашей, он мог бы составить счастье непритязательной девушки, поскольку пить не мог, курить даже и не начинал по причине отсутствия денег на сигареты, а бить жену никогда бы не отважился. Но Диана, насмотревшись мыльных опер, в обилии крутящихся по всем трем программам, доступным в Могиловке, страстно мечтала о другой жизни. В мечтах она давно уже жила в параллельном мире и, чтобы превратить фантазии в реальность, готова была на все.

Мама, провожавшая ее, жалобно моргала красными заплаканными глазами и шептала:

– Только не возвращайся сюда. Найди городского, любого, пусть даже самого убогого, выйди замуж, пропишись, потом разведешься, разменяешься и будешь сама себе хозяйка.

Это трогательное напутствие мать начала повторять еще неделю назад, зациклившись на своем замечательном плане и твердо решив вбить его в голову своей неопытной дочери. Когда-то сама она не послушала маму и вышла замуж за красивого здорового парня. Тогда будущее представлялось безгранично счастливым и беззаботным, а жизнь в деревне – полной романтики. Красивый парень быстро спился, превратившись в лысеющего неопрятного мужика, работа на ферме оказалась совсем не такой привлекательной, как ее расписывал председатель, на обещанную селу котельную постоянно не хватало денег, а водопровод был в колодце. С тоской вспоминая город, она смирилась с тем, что ничего уже не поправишь, и надеялась только на то, что дочь окажется умнее и не пойдет по ее стопам.

Как обычно, советы матери, в понимании Дианы, сильно отставшей от жизни, слушались вполуха. Она не собиралась следовать столь сложному плану и довольствоваться жалкими метрами городской жилплощади: Дианочка хотела все и сразу. В длинных и запутанных киноисториях простушки вроде нее сплошь и рядом натыкались на шикарных принцев и переезжали жить в богатые особняки с прислугой и фонтанчиками в холле. Сравнивая себя с этими Золушками, Диана каждый раз приходила к мнению, что она, безусловно, лучше.

Приехав к бабушке, она первым делом объяснила жильцам обширной коммуналки, кто в доме хозяин. Трудное детство

и безрадостная юность закалили девушку, воспитав настоящего бойца. Диана была невысокой и крепенькой. Короткие ножки уверенно стояли на земле, поддерживая мощную квадратную фигуру. Грудь четвертого номера была ее гордостью, именно благодаря этому достоинству Диана имела успех у парней. У кого-то были красивые ноги, у кого-то волосы, а у нее шикарный бюст. Большие одухотворенные глаза и возвышенность натуры в их местности не котировались. Поэтому, обладая маленьким круглым носиком, крохотными блекло-серыми глазками и редкими волосами, добитыми местной парикмахершей, вознамерившейся осуществить процесс химической завивки, Диана чувствовала себя вполне сносно, уяснив, что мужчины предпочитают женщин, которых есть за что взять. Этот вывод она сделала на основании своего многолетнего опыта общения с сельскими ухажерами.

Своим примером девушка лишний раз опровергала все учения о наследственности. Каким образом у интеллигентной и тихой Риммы Аркадьевны уродилась такая внучка, можно было объяснить только тем, что главную роль в становлении характера играют не гены, а окружение. Бабушка, жившая в большой коммунальной квартире на пять семей, никогда не склочничала с соседями, не подсыпала в кастрюльки соду, не гасила в туалете свет, когда кто-то шуршал там газетой, и не делала замечаний чужим гостям, которые давали неправильное количество звонков в дверь.

Приезд Дианы был равносилен революции в отдельно взятой маленькой общине. С автобусного вокзала она летела, как на крыльях. Начало новой жизни, яркие огни, глянцевые щиты, музыка, все это резко контрастировало с Могиловкой, жизнь в которой замирала после семи вечера в связи с экономией электроэнергии. Взбежав по лестнице к знакомой двери, обклеенной старым потрескавшимся дерматином, она навалилась на звонок. У бабушки Диана не была почти три года, изредка перезванивалась со старухой. Для этого приходилось бегать в сельсовет и упрашивать, чтобы дали позвонить. Но это было намного лучше, чем писать письма. Писать Диана не любила, тем более что у бабули была отвратительная привычка красным карандашом исправлять многочисленные ошибки и при встрече вываливать накопленные листочки перед внучкой, объясняя правила. Девушка налегла на звонок и не отпускала кнопку до тех пор, пока дверь не распахнулась.

На пороге стояла маленькая тощая тетка. Голову ее украшал ярко-розовый тюрбан, сооруженный из махрового полотенца. Морщинистое личико старой обезьянки тут же сложилось в гримасу крайнего неудовольствия. Несмотря на то, что Диана довольно давно не была в городе, тетку она узнала сразу: главная местная скандалистка Раиса Николаевна. Если раньше Диана по причине юного возраста и нежелания портить отношения с жильцами отмалчивалась, то теперь ситуация изменилась коренным образом.

– Это еще что за явление? – завопила Раиса Николаевна. – Нет, вы только гляньте на это чучело! Здесь тебе не Тверская, ошиблась городом, дорогуша!

– Щас как дам по тыкве, – ласково ответила ей Диана. – Закройся и отползай. Выходить из конуры будешь по моему разрешению, поняла, кикимора?

Глаза у Раисы Николаевны округлились, она начала хватать ртом воздух, набирая полные легкие для звуковой атаки, но Диана неожиданно ткнула ее крепким пальцем в солнечное сплетение и, улыбнувшись группе поддержки, нарисовавшейся на заднем плане, поделилась с новыми соседями небольшой частью своего словарного запаса. В заключение она отвесила Раисе Николаевне легкую затрещину, от чего у последней слетел тюрбан, предъявив собравшимся жидкие мокрые волосенки.

– Милиция! – не сдавалась Раиса. – Грабят, убивают!

– Красиво кричишь. – Диана аккуратно взяла тетку за халат и сообщила: – Хочешь, чтобы твои вопли были похожи на правду?

– Дианочка! – в коридор выпала бабуля. – Девочка моя, радость-то какая! Внученька моя маленькая приехала!

– Ночевать твоя внучка будет в отделении! – проорала Раиса, размахивая полотенцем, как флагом.

– Что случилось? – Римма Аркадьевна беспомощно оглянулась на двоих грязноватых мужиков, блаженно улыбавшихся под воздействием сорокаградусного допинга и красивой сцены возмездия, только что разыгравшейся на их глазах. Один из них был мужем пострадавшей Раисы, Григорием, в просторечии Гришаней, а второй Семеном Матвеевичем, местным слесарем, а по совместительству соседом, благодаря которому в квартире всегда были исправны батареи, краны и прочие удобства.