Молодая жена

Нейл Долли

* * *

Когда она проснулась, у кровати сидел Саймон.

– Я думала, ты ушел, – пробормотала она.

– Это было вчера, Джули. Ты проспала больше суток. Тебе необходимо немного поесть. Еда на подносе в гостиной. Принести ее сюда?

Она протерла глаза. Голова была тяжелой, словно наполненная сырой ватой.

– Нет, спасибо, я оденусь и приду в гостиную.

Саймон разлил кофе, когда увидел ее, бледную и тихо, как тень, вошедшую в комнату.

– Ты не возражаешь, если я закурю? – спросил он.

– Нет, пожалуйста. Мне нравится запах сигар.

На подносе

стоял куриный салат и что-то вроде мусса с орехами. Джули не чувствовала голода, но из вежливости съела все, что он принес.

– Как, должно быть, расстроилась твоя мама, – чуть слышно проговорила она. – Прошло не так много времени с тех пор, как умер твой отец. Воспоминания тех дней, наверное, снова нахлынули на нее. Мне очень жаль. Она была так добра ко мне.

– Она очень переживает за тебя, но, я надеюсь, что смерть отца уже меньше причиняет ей боль. Конечно, маме всегда будет не хватать его, но годы рубцуют рану. Память остается, а боль постепенно утихает, ведь прошло уже четыре года. – Он сделал паузу, затем продолжил: – Я получил телеграмму из Пуэрто-Рико о твоей мачехе. Она вылетит сюда завтра вечером. Я забронировал для нее номер в отеле «Калипсо-Риф». Если бы вы с ней были близки, мы приняли бы ее здесь. Но в данных обстоятельствах, думаю, будет разумнее, если она остановится в другом месте.

После ухода Саймона в коттедж зашла миссис Тьернан. Она принесла свежие цветы и, расставляя их в вазе, сказала:

– Моя дорогая, выражение сочувствия слишком слабое утешение в такие минуты. Но я хочу поделиться с тобой своим опытом. Это может немного помочь тебе. Когда я оправилась от первого шока, вызванного смертью Эндрю, то осознала, что прожила с ним счастливо и в согласии тридцать один год. Есть множество людей, отсчитывающих лучшие дни своей жизни только месяцами или неделями. Может быть, если ты вспомнишь о собственных счастливых годах, проведенных с отцом на Солитэре, это поможет тебе пережить горе.

Возможно, миссис Тьернан права, подумала Джули, проснувшись ночью. У нее было несколько снотворных таблеток, но она не стала принимать их. Лежа без сна, она вдруг отчетливо поняла, что чувство нереальности покинуло ее и она больше никогда не увидит своего отца. Если не считать Гизелы, с которой они даже не были подругами, она была совершенно одинока в этом мире. Когда ее судорожное дыхание перешло в громкие мучительные рыдания, темная фигура поднялась с коврика. Сэр Арчибальд ткнулся холодным носом в ее щеку. Джули обвила его шею руками, и слезы горькой боли и одиночества полились на его теплую шерсть.

На следующее утро Джули, стараясь держать себя в руках, присоединилась к семейству Тьернанов за завтраком. Как она и опасалась, ее присутствие сначала привело в замешательство младших членов семьи. Но увидев, что внешне она держится бодро, они понемногу начали расслабляться и вести себя как обычно.

На этот раз после завтрака Саймон не отправился по делам, а остался за столом вместе с женщинами.

– Я не возьму тебя с собой в аэропорт, Джули, – сдержанно сказал он. – Я встречу Гизелу и устрою ее в гостиницу, куда Джеймс привезет тебя. Ты проведешь с ней какое-то время, а потом я заеду за тобой.

– Спасибо, – поблагодарила Джули, признательная ему за то, что он понял, как пугает ее еще одна

поездка в аэропорт. – Но мне неудобно больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Может быть, ты порекомендуешь мне какую-нибудь тихую гостиницу...

– Дорогая моя девочка, я и слышать не хочу о твоем переезде, – неожиданно вмешалась Энн Тьернан. – Я настаиваю, чтобы ты осталась у нас. Я даю тебе слово: ты не причиняешь нам никаких неудобств.

– Но коттедж может понадобиться вам еще для кого-то. Вы едва знаете меня, – запротестовала Джули. – Я не могу злоупотреблять вашим доверием, миссис Тьернан.

– Мама не хочет и слышать об этом. Она беспокоится о тебе. Поэтому оставь всю эту чушь о тихих гостиницах, – почти прежним тоном сказал Саймон, но потом более мягко добавил: – Не глупи, Джули. Если бы я был уверен, что ты не придешься здесь ко двору, я бы никогда не привез тебя сюда. Ты должна остаться, спокойно решить, как будешь жить дальше.

– Я знаю, что мне делать: я продам Солитэр. Ты все еще хочешь купить его? – спросила она.

– Конечно. Называл ли тебе отец мою цену?

– Нет, но он сказал, что это было честное предложение. – Джули с благодарностью посмотрела на него: он сказал «отец», и хотя это причинило ей острую боль, но было гораздо лучше, чем употребление в разговоре имени Джонатана Темпла. – Надеюсь, ты в курсе, какова процедура оформления. И если ты гарантируешь, что тетушка Лу и Эркюль останутся там, считай, остров – твой.

– Хорошо, Джули, я позабочусь обо всем. – Брови его нахмурились. – Правда, в этом деле есть одна загвоздка. Ты случайно не знаешь, оставил ли отец завещание?

– Понятия не имею, – беспечно сказала она. – Если оставил, оно должно быть в сейфе, вместе с остальными бумагами. Я проверю, когда вернусь в коттедж. Но почему тебя это волнует?

– Дело в том, что если отец не оставил его, то, боюсь, по закону все его имущество перейдет к твоей мачехе. И поскольку ты пока несовершеннолетняя, она станет твоим опекуном и тебе придется согласовывать с ней все свои планы на будущее.

– О нет! – воскликнула девушка. Мысль о том, что Гизела будет присматривать за ней, привела ее в ужас.

– Но каким бы ни был закон, у нее, конечно, имеются моральные обязательства считаться с твоими желаниями, – подчеркнул Саймон.

– Моральные обязательства ее не волнуют, – резко ответила Джули и повернулась к Шарлотте и миссис Тьернан. – Мы не слишком ладим с моей мачехой. Думаю, было бы лицемерным притворяться, что после смерти отца я стала лучше к ней относиться. – Она на какое-то время задумалась, а потом вдруг спросила у Саймона: – Значит, она может заставить меня уехать... куда-нибудь?

– Нет. Успокойся, все обстоит не так уж плохо. В принципе несовершеннолетние имеют право на разумную независимость, если самостоятельно будут заботиться о себе.

– Но я-то не могу! Меня же ничему не учили. Я пошла бы в магазин продавщицей, но здесь нанимают только цветных, не так ли?

– Пока я не стал бы об этом беспокоиться. Сначала надо поговорить с Гизелой и узнать ее позицию, – задумчиво сказал Саймон. – Но тебе следует вести себя помягче, Джули. Я знаю, насколько ты ее не любишь, но сейчас не время демонстрировать это. Практические соображения должны стоять выше личной неприязни.