Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба советской молодежи)
Шрифт:
– - Ага...
– - понял я.
– - Бороду приклеить?
– - Ну да... Не впервой. Таким стариком задeлаюсь, что никакой пост ни по чем не догадается... А потом, там за Тайгой,36 на главной магистрали -это уже пустяк. Там в каждом карманe документ есть. Только выбирай...
– - А когда думаете бeжать?
– - Да скоро... Вот, дeльце одно есть... Незаконченное...
36 Желeзнодорожная станцiя.
382
Маленькiй эпизод большой борьбы
Через недeлю послe этого разговора, по случаю какого-то революцiоннаго праздника у нас, в Трудкоммунe, состоялся торжественный митинг. В верхней залe
В едва освeщенном залe сидeло около тысячи безпризорников и воров и по привычкe молчаливо слушало рeчи. Потом жидко спeли "Интернацiонал" и стали расходиться.
Гостей усадили на повозки, и лошади тронулись. Я направился в каптерку посмотрeть на раскладку продуктов на слeдующiй день. Насчет арифметики коммунары были слабы...
Минут через 10 откуда-то донеслись крики. Потом в комнату вбeжал "Баран".
– - Т. Солоневич, идите туда... Убили кого-то...
Невдалекe, у конюшни собралась кучка ребят. Когда я подбeгал к ней, там чиркнула спичка, и до моего слуха донеслись слова:
– - Ага... Одним гадом меньше!...
– - Вот это правильно!
– - Собакe собачья смерть!...
При моем приближенiи нeсколько ребят нырнули в темноту. Остальные разступились, но узнав меня, опять надвинулись тeсной стeной. Внизу на землe лежал и придушенно хрипeл какой-то человeк.
– - Кто это?
– - спросил я.
Из кучки коммунаров мрачно и тихо отвeтили:
– - Комендант...
Вдали послышались новые голоса. С электрическими фонариками бeжали охранники. 383
– - Эй, разойдитесь... Кто тут?
Часть безпризорников беззвучно растаяла в темнотe. Остальные отодвинулись, словно отступили за стeну мрака, окружавшую освeщенное фонариками тeло.
– - А это кто?... Ах, это вы, Солоневич!.. Кого тут угробили?
– - Коменданта...
Раздались испуганныя восклицанiя. Двое охранников побeжали к Начальнику Коммуны, старому заслуженному чекисту, получившему этот пост "за выслугу лeт".
С оставшимися двумя мы перевернули коменданта на спину. Он был еще жив. На смертельно блeдном лицe с широко открытыми глазами судорожно пробeгали гримасы боли и злобы. На сжатых губах выступали пузырьки кровавой пeны. В боку торчала рукоятка глубоко всаженнаго финскаго ножа.
Раненый глухо стонал и пытался что-то сказать, но с его губ срывалось только невнятное бормотанiе.
– - Вот, пущай начальник придет, -- тихо сказал охранник.
– - Он еще, может, сумeет сказать, кто это его саданул... И наган обрeзали, сволочи...
Я стоял на колeнях около раненаго, и в мозгу со страшной ясностью и быстротой мелькали догадки... Почему-то сразу вспомнилось напряженное, полное ненависти лицо Черви-Козыря, его разсказы о комендантe, его "неоконченное дeльце"... Потом мой взор упал на рукоятку
И в памяти молнiей пронеслась картина, как недавно у стога Черви-Козырь л e в о й рукой зажигал спичку...
Раненый опять забормотал. Охранники освeтили его лицо. Комендант почти беззвучно шевелил губами. Видно было, что он хочет что-то сказать. Порой слоги вырывались почти ясно.
У парадных дверей дома послышался шум, и появился свeт больших фонарей. Охранники поднялись для встрeчи начальства, и я с раненым остались в тeни. Надо было помeшать ему говорить...
Незамeтным движенiем я взялся за рукоятку глубоко всаженнаго ножа и потянул его из раны. 384
Мнe казалось, что я вижу, как освободились, прижатые сталью ножа, разрeзанные кровеносные сосуды, как из зiяющих отверстiй ключем стала бить горячая кровь, как стремительным потоком стала она заполнять полость легких, как в предсмертном томленiи бeшенно застучало сердце, как судорожно сжались мускулы груди в тщетной попыткe глотнуть свeжаго воздуха в наполненныя кровью легкiя...
Дыханiе раненаго превратилось в хрип и свист. Потом в горлe что-то забулькало...
Когда над комендантом склонился Начальник Коммуны, глаза раненаго были вытаращены в тщетных усилiях вздохнуть, а по лицу изо рта текли тонкiя струйки пузырящейся крови.
– - Геллер!
– - вскрикнул Начальник.
– - Кто это тебя? А?
Комендант судорожно дернул головой, но вмeсто слов из его раскрывшагося рта вылилась широкая струя крови.
– - Ну, тут дeло чисто сработано!
– - спокойно сказал, поднимаясь, старый чекист.
– - Вот сволочи! Видать, всю финку вогнали. Ладно... Попомним!..
Коменданта понесли в дом.
– - Вы ему, т. Солоневич, перевязку сдeлайте. А я пока в отдeл позвоню...
Цeна чекистской головы
В тот же день начались массовые аресты. Болeе сотни коммунаров было посажено в подвал городского ГПУ. Десятеро из них не вернулись... На языкe чекистов это называлось "актом классовой мести"...
Как я потом узнал, Черви-Козырь в этот вечер и ночь оффицiально был "на комарах". В теченiе слeдующих дней он старательно избeгал меня и, только когда я украдкой сунул ему бутылку с лаком, он многозначительно и крeпко пожал мнe руку.
"Летучiй голландец"
Недeли через двe нeсколько старых коммунаров, в том числe и "Баран", прибeжали с рeки с извeстiем, что 385 Черви-Козырь утонул при купаньи... Были посланы лодки, но тeла пожарника не нашли. Одежда его пошла в каптерку, а сам он был вычеркнут из списков Трудкоммуны.
Я увeрен, что ему удалось сбeжать. Если это так, то немало "воспитателей по методам ОГПУ" укоротят свою "многополезную дeятельность" при его содeйствiи...
Ибо в душe современнаго подсовeтскаго молодняка крeпко вклинился закон -- "Око за око, зуб за зуб"... А если удастся, то и "челюсть за зуб"...
>>
Юноша-палач
Под прессом
Как-то поздно вечером я со своим прiятелем, Мишкой Крутых, возвращались с купанья в рeкe Томь. Мы только что выдержали горячiй футбольный матч, хорошо выкупались и бодрые и веселые возвращались в город.