Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба советской молодежи)
Шрифт:
– - "Гора с горой не сходится", а вот мы, совeтскiе человeки, встрeтились в концлагерe.
Через нeсколько минут я опять прохожу мимо. Удивленное, встревоженное и огорченное лицо Кости оборачивается в мою сторону.
– - Больных, товарищи, еще нeт среди вас?
– - громко спрашиваю я.
– Кто-то из безпризорников начинает скулить. Я провeряю его пульс и затeм, как-будто случайно оглядываю Костю.
– - А у вас, молодой человeк, почему такой вид? А ну, идите-ка сюда. Э-ге-ге! Да у вас температура. Выйдите-ка в сторону.
Костя начинает понимать мой многозначительный
– - Петр Иванович, -- обращаюсь я к фельдшеру, -- запишите-ка этого в карантинное отдeленiе: подозрeнiе на тиф.
– - Как ваша фамилiя?
– - Рeпко Константин.
– - Ну вот, станьте в ту вот группу...
Горькая безпомощность
К вечеру в кабинет санчасти приходят люди, просящiе помощи.
Вот еще один -- худой и высокiй юноша, с рeзкими чертами напряженнаго лица, пятнами нездороваго румянца на щеках и впалой грудью, Не нужно даже перкуссiи, чтобы опредeлить у него туберкулез легких.
– - Посылок от родных вы не получаете?
– - Нeт, -- коротко и сухо отвeчает юноша.
– - Та-а-ак. А гдe работаете?
– - На кузницe... Я студент-технолог был раньше.
– - А на долго сюда?
– - 10.
– - А какая статья? 438
– - 58, 8 (террор).
Становится ясным не только медицинскiй дiагноз, но и бiологическiй и политическiй прогноз. С его легкими, статьей и приговором, без достаточнаго питанiя и с перспективой многих лeт среди болот сeвера на лагерных работах -- долго не прожить... ОГПУ и его лагеря особенно сурово относятся к совeтской молодежи, ушедшей в террор...
– - Вот что, товарищ... Я временно могу освободить вас от работ. Но лeчить и вылeчить вас у нас нечeм... Неужели никто с воли не может помочь вам посылками?
– - Что вы, доктор, все каркаете "воля, воля", -- грубо обрывает юноша.
– - Было бы кому -- давно прислали бы... Ну, а что-ж мнe п о с л e вашего отдыха дeлать?
– - Если не сможете работать -- придется в инвалиды вас записать...
Худое лицо юноши передернулось болeзненной гримасой.
– - Ах, в инвалиды?... А потом в лeс на покой?... Понимаю...
– - Я вам рыбьяго жиру выпишу... Пока есть...
– - Ах, п о к а е с т ь?... А потом?... Вы бы уж, доктор, не валяли дурака и сказали бы прямо -- аминь человeку... Честнeе было бы...
– - Почему же?
– - мягко отвeчаю я...
– - Как нибудь устроитесь с питанiем... На болeе легкую работу станете...
Юноша как-то злорадно смeется и пальцы его сжимаются в кулаки.
– - Ах, "как-нибудь"...
– - каким-то свистящим шепотом повторяет он и потом яростно вскрикивает: -- Будьте вы прокляты... вы всe!..
– - и, хлопнув дверью, выбeгает из кабинета..
Я остаюсь один, подавленный безвыходностью судьбы этого юноши и яростью его вспышки.. Проходит нeсколько молчаливых секунд, и в двери стучит слeдующiй. Еще одна капля человeческаго горя сейчас пройдет перед моими глазами... И я безпомощен перед этим каскадом боли и горя людского, ибо я сам только пeшка в этой окружающей нас стихiи жестокости и бездушiя... 439
У меня, как Начальника Санитарной части, есть право держать 30 человeк в теченiе мeсяца
И через нeсколько дней придет конвой и поведет их в какой-нибудь инвалидный пункт, втиснутый гдe-нибудь в самой глуши, между болотами...
Хорошо еще, если им там помогут и пришлют денег или продовольствiя. А если нeкому прислать? Долго ли проживут они в этих инвалидных пунктах? И вот, каждый день стоят люди в корридорах, думая, что медицинскiй осмотр облегчит их положенiе. И десятки людей смотрят в мои глаза.
Но развe я могу им сказать, что совeтскiй концентрацiонный лагерь безпощаден к тeм, кого он использовал и из кого он выжал всe силы. Что я не могу спасти всeх, что я могу немного помочь только единицам...
Но выбирать эти единицы из сотен одинаково несчастных -- развe это легко?...
Непокорная молодежь
В маленькой карантинной палатe лежит в одиночествe и, видимо, наслаждается отдыхом Костя. Он уже побрился присланной мною бритвой и читает какую-то книгу. По выраженiю его лица замeтно, что для него этот отдых давно небывалое явленiе.
Он немного настороженно встрeчает меня, но на этот раз я крeпко обнимаю его, и он отвeчает таким же сердечным поцeлуем.
– - Ну, и напугали же вы меня, дядя Боб... Прямо в холодный пот вогнали... Я уж только потом понял...
– - Да дeло ясное... Без блата ни до порога, а с блатом хоть за море... А при всeх блат нельзя показывать. . Надо осторожно... Тут шпiонов кругом полно... Вот полежите здeсь денька два-три, а потом увидим... А то 440 завтра, может быть, погнали бы вас в лeс... Ну, разскажите прежде всего -на сколько?
– - Красненькая... (10 лeт).
– - Ого, а за что? Костя морщится.
– - Статья плохая -- 58, 8.
– - Ишь ты... Совсeм серьезно... А на кого же вы террор наводили?
Костя не поддерживает моего шутливаго тона.
– - Серьезное дeло было... Сталина пристрeлить хотeли... На первомайском парадe с крыши ГУМ'а. Да засыпались... Человeк 50 в расход пошло...
– - Здорово... А много вас всего было?
– - Да ребят полтораста...
– - А каких ребят?
– - Да все комсомольцы... Эх, не удалось, чорт побери... Ну да ничего: не мы, так другiе...
В голосe юноши досада, как будто разговор идет о проигрышe спорт-состязанiя.
– - Что это у вас такой зуб против Сталина.
– - Тут, Борис Лукьянович -- не зуб, а хуже. Вам-то что -- вы-то ему сразу не вeрили... А мы -- комсомольцы -- сколько мы своих сил и жизней в пятилeтку вложили... вeрили, дураки, что потом рай соцiалистическiй настанет... Ну, а нас на раскулачиванiе погнали. Не дай Бог никому видeть то, что мы видали. Сколько народу погибло... Нашего русскаго народа. И вeдь какого! Кулаки эти -- лучшiе крестьяне... Эх... "Весь изъян на крестьян"... Вeрно, их и здeсь много?