Молодильные яблоки
Шрифт:
Поваров как ветром сдуло. Три минуты спустя второй котел стоял рядышком с опустевшим первым. Дракон облизнулся, улыбаясь от кулинарного счастья лучезарно-огненной улыбкой.
– Простите, господин дракон… – повторно обратился к Горынычу все тот же повар.
– Угу, так и быть, прощаю! – отозвался тот. – Выглядит аппетитно, я ничего вкуснее не ел с самого детства! Кстати, лично тебя мне незачем прощать – ты ничего плохого не сделал.
– Я не об этом, господин дракон…
– А о чем? – Головы оторвались от еды. Большие карие глаза гипнотически уставились на оробевшего повара.
– Вот вы поспорили между собой о
– Правильно говоришь! – подтвердил дракон. – Именно так и есть. И?..
– Но разве у вас три желудка?
– Нет, один. Зато есть три широких морды, которые его заполняют.
– Но как третья голова похудеет, если первые две едят за троих?
Дракон переглянулся.
– А никак! – пояснила средняя голова. – Она лодырь, ей жевать лень. Боится, что куриные косточки застрянут между зубами. Не слушайте вы ее, она наврет с три короба и глазом не моргнет! Лучше еще тазик с морковкой подкиньте, эту порцию она уже схрум-кала!
После ужина началось веселье: по случаю восстановления балкона король объявил танцевальный марафон, и придворные веселились до полного изнеможения. А что делать: приказ короля должен быть выполнен.
Усталые стражники переносили выдохшихся придворных на носилках в дворцовые спальни, и доносившиеся оттуда храп и сопение создавали масштабную сонную симфонию. Под эти непривычно многоголосые звуки я и заснул.
Ранним утром я проснулся под пронзительный звук горна. Одинокий горнист, похоже, всю ночь не смыкал глаз из-за храпа придворных, и ему было до чертиков обидно, что остальные сладко спят и видят захватывающие сны. Вот и будит, кого может.
– Лучше бы он из пушки в коридоре пальнул, – мечтательно сказала Юлька, – эффект был куда масштабнее!
Слава богу, ее соседи не слышат, а то надавали бы тумаков за антиобщественные идеи.
Я широко зевнул и открыл глаза. Хм… Надо же, и не заметил ночью, что мраморными плитами здесь обложены не только полы, но и потолки. Смотрится грандиозно, но вспоминается их приличный вес, и представляются красочные последствия их падения на безмятежно храпящих людей. Храпуны – а куда деться после такого хука? – тут же замолчат, и остальным будет радость, но мне все же не хотелось оказаться в числе тех, на кого средь ночи спикирует приличных размеров плита. Ее же потом в качестве надгробия и поставят…
Сон как ветром сдуло.
Я вскочил, и одновременно с этим к одинокому горнисту присоединился целый оркестр. Стало ясно, что здесь принято вставать ранним утром под звуки музыки. И если игра горниста осталась практически незамеченной, то хор-громовержец разбудил бы даже мертвого.
Я подошел к окну посмотреть, что там происходит.
На площадь выбегали стражники. Огромная толпа, человек триста-четыреста, выстраивалась в колонны на приличном расстоянии друг от друга.
Перед собравшимися встал пожилой человек с рупором в правой руке. В левой он держал длинную полосатую палочку. Мое полусонное воображение категорически отказывалось дать внятное объяснение происходящему, и я, махнув рукой на это дело, терпеливо ждал, что произойдет в реальности.
Человек прокричал в рупор что-то вроде «гав-гав-гав!!!», медленно поднял палочку и резко ее опустил. Толпа зашагала на месте, палочка задвигалась влево-вправо в такт маршировке.
– Гав-гав-гав! Гав! Гав! – надрывался дирижер,
«Зарядку делают!» – запоздало догадался я. У нас в городе стражники если и делали зарядку, то дома, не привлекая к себе повышенного внимания. Здесь культ здорового образа жизни значил намного больше, чем у нас, или король приказывал стражникам заниматься спортом публично, чтобы горожане видели их силу и ловкость и не сомневались в том, что их охраняют здоровые и сильные люди. Внушает уважение!
В комнату вошла дородная уборщица в рабочем халате с деревянным ведром в одной руке и шваброй с влажной тряпкой – в другой.
– С добрым утром, Ваше Высочество! – поприветствовала она. – Вы уже проснулись или просто встали из-за музыки?
Умная уборщица. Понимает, что к чему, и задает вопросы не в бровь, а в глаз. Не в первый раз видит таких, как я, полусонных из-за раннего пробуждения. Правильно говорит: мало просто встать, надо еще проснуться, иначе весь день неуклонно будет клонить в сон и день пройдет даром.
– Проснулся! – ответил я, широко зевая. – Кажется.
– Его Величество король Агат просит вас пройти в тронный зал. А я пока что здесь полы помою.
Тихо поражаясь местным порядкам, я вошел в тронный зал, где уже сидели король, Баба Яга, а сквозь три открытых окна торчали головы дракона. Восстановленный балкон за ночь не рухнул, но никакие заверения магов в том, что он выдержит вес трех взрослых драконов, на Горыныча не действовали. Он висел над узорчатым полом балкона, плавно взмахивая широкими крыльями, и не намеревался опускаться, помня о вчерашней неприятности. Сам балкон дракону был глубоко безразличен, но не хотелось вторично пережить момент, когда твердая опора неожиданно уходит из-под ног.
– С добрым утром! – приветствовал меня король. – Как спалось?
– И вас с тем же самым! – ответил я. – Спалось отлично, просто сказочно, а вот пробуждалось – не особо.
– Сто седьмой! – советник записал мои впечатления в новую тетрадку и предложил подписаться под собственными словами, пояснив, что собирается выступить против громогласной побудки мирного населения, для чего ему требуется триста подписей недовольной знати: недовольство простолюдинов роли не играет.
– И что потом? – В первую секунду я думал расписаться интегралом – не в пример неграмотным, которые подписываются крестиком, но потом решил, что дело серьезное и хохмы ни к чему.
Король добродушно посмеивался.
– Потом Его Величество рассмотрит жалобу и отменит указ об игре на горнах в шесть утра.
– Угу! Или не отменит! – вставил король.
– Или не… – кивнул головой советник, но застыл на половине кивка и обиженно воскликнул: – Ваше Величество, вы обещали подумать над этим вопросом!
– А я от своих слов не отказываюсь! Каждое утро о нем думаю, не сомневайся, – заверил король. – Как услышу звук горна, так сразу и думаю! Много чего думаю… поверь мне, я давно бы отменил указ, но тогда твое время, потраченное на сбор подписей, уйдет впустую. Ты станешь доволен моим решением только тогда, когда соберешь голоса поддержки. А отменить сейчас – и что? В сердцах порвешь тетрадь, потому что твоей заслуги в утренней тишине не будет. Я прав? В общем, еще сто девяносто три подписи – и звуки горна не будут надоедать сонным людям! Лично сомну инструменты в лепешку и отправлю на переплавку. Ты доволен?