Молодинская битва. Риск
Шрифт:
Шах-Али возмущался искренне, но в то же время понимал, что иного выхода у него нет и быть не может. Ничто не готово к обороне Казани, он даже не знает, кто из стражи верен ему. Со всех сторон окружен предателями. Его обманули, но не сейчас! Посол крымского хана давно окружил его своими людьми. Давно. Он же, Шах-Али, удалял от себя верных людей, веря лживым наветам, а продавшихся льстецов приближал, награждая щедро, доверяя им безмерно и безоглядно.
Теперь-то что: казнись не казнись, остается одно — ждать. Целый мучительный день. Досадовал Шах-Али и на то, что даже посла и воеводу московского он не смог и не сможет предупредить. «Возможно, кто-либо из верных мне
Но и тут Шах-Али ошибался. Действительно, были такие вельможи, которые намеревались оповестить русских о приближавшейся опасности, но они боялись слежки за собой. Понимали, что, если прознает о таком доброхотстве ципцан, не сносить им головы. Ладно бы сразу жизни лишит, а то такую мучительную смерть придумает, что и на ум не придет.
А что касается города, он ничего ровным счетом не знал о происходившем во дворце. Город жил своей обычной жизнью. Бойко шла торговля на базаре, духаны были полны посетителями, мастера работали, богачи нежились в своих хоромах. Лишь после обеденной молитвы непонятная тревога поползла от дома к дому. Дело в том, что дворцовая знать, а следом за ней и муллы отчего-то стали собирать в своих дворцах не только нукеров, но кое-кого из обывателей, в основном крепкотелых мужчин, прежде им прислуживавших. До воеводы, однако, эта тревога не дошла. Правда, воевода не почивал на лаврах. После гибели муфтия он настоял на том, чтобы посол царя Василия Ивановича переехал в его дворец, где ввел жесткую охрану днем и ночью, а дружину держал в полной готовности к любой неожиданности.
Только мало будет от этого пользы, если к воеводскому дворцу прискачет не одна сотня крымцев. Что тогда делать?
Непраздный этот вопрос встал уже в скором времени. Сагиб-Гирей, въехавший в ханский дворец, повелел немедленно заточить Шаха-Али и всех, кто поддерживал ставленника московского царя. Вторым приказом нового правителя был приказ осадить дворец воеводы, а вельможам, как им и обещал прежде ципцан, разрешил разорять русских купцов, которые находились в Казани, не щадить ни их самих, ни их слуг, убивать без жалости или брать в рабство.
— Но помните, мертвый гяур лучше, чем живой, — напутствовал переметнувшихся к нему вельмож Сагиб-Гирей, — а пленных мы еще возьмем. И самим хватит, и будет кого продавать в рабство.
У всех вельмож собраны готовые к разбою люди, молви только слово; мурзы, уланы, беи, советники всех рангов кинулись по домам, чтобы опередить других желающих поживиться.
Только дворец посла царского и дворец воеводы московского не позволено им трогать. Не по чину. Богатство этих русских вельмож принадлежит ципцану Мухаммед-Гирея. А жизнь их — Сагиб-Гирею. Ему же переходит и вся казна Казанского ханства. Ему решать судьбу Шаха-Али и тех, кто его поддерживал.
Настроен был Сагиб-Гирей весьма агрессивно.
— Всех обезглавить и — в Казанку.
Ципцан Мухаммед-Гирея осмелился возразить:
— Если мой повелитель позволит, я скажу слово. — И, дождавшись разрешительного кивка, начал с вопроса: — Почему мне так легко удалось убедить знать казанского ханства принять вашу сторону, мой повелитель?
— Потому что ты — хитрый как лиса, — не дав ципцану самому ответить на свой вопрос, перебил его Сагиб-Гирей, — мудрый, как старец. Наш брат и повелитель согласился отдать тебя нам первым советником, если Казань встретит нас открытыми воротами. Ты достоин этого. Ты — мой ширни.
— Премного благодарен. Да продлит Аллах ваши годы, мой повелитель, — согнувшись в низком поклоне, радостно отвечал новоиспеченный ширни. — А о том, что
— Ты хочешь сказать, чтобы мы помиловали отступников?
— Да. Пусть прольется кровь только неверных. Мой разум подсказывает мне, что и посла московского с вое водой надо не умерщвлять, а отпустить их к своему царю. Вместе с Шахом-Али.
— Но они тогда оповестят раба нашего князя Василия о готовящемся походе! Твой совет вреден!
— Нет. Пусть идут пешком. Не думаю, чтобы они успели раньше ваших туменов. Да, кроме того, можно с ними передать, что пошлете вскорости посольство для заключения мира.
Сагиб-Гирей даже улыбнулся, представив себе, как будет плестись со своими женами Шах-Али. Ну а если повезет и окажутся у него добрые кони на правом берегу, станет рассказывать о нашей почтительности к урусутам, [87] в то время как часть туменов Мухаммед-Гирея уже с тыла подкрадется к Москве. Сагиб-Гирею положительно понравился совет ширни.
— Пусть будет так. Если согласится Шах-Али написать письмо воеводе Арска, дам ему лошадь. Одну.
— У Шаха-Али — кровь чингисидов. Это вам, мой повелитель, зачтется. — Довольный, что удалось уговорить хана оставить в живых Шаха-Али, как он, ципцан, ему и обещал, продолжил: — Чтобы не пролилась кровь правоверных у стен воеводского дворца, объявите, мой повелитель, послу и воеводе, что даруете жизнь им и их слугам.
87
Урусуты — урусы — русские.
— И отпустить всех слуг, ты это хочешь сказать, в Московию?!
— Нет. Только воеводу и посла. Остальных же… Разве мой повелитель не знает, как могли выполнить или невыполнить свое слово великий Чингисхан и создатель Золотой Орды Бату-хан? Слово, данное врагу, высоко ли ценится? Пусть вначале разоружатся, а после этого…
Предлог всегда можно найти, специально для того возмутив пленников.
— Пусть будет так. Только посла московского мы не отпустим. Оставим его заложником.
— Мудрые слова молвят ваши уста, мой повелитель. Позвольте мне поехать на переговоры с послом и воеводой?
— Да. Но прикажи, пусть приведут ко мне Шаха-Али. Встретил Сагиб-Гирей Шаха-Али надменно:
— Кровь чингисидов, которая течет в твоих жилах, отступник, вынуждает нас даровать тебе жизнь. Мы даже отпустим тебя с женами твоими к рабу нашему, князю Василию, только продиктуй послание в Арск о своем отречении от ханского престола в нашу пользу. Мухаммед-Гирей уже осадил Арск. Ему на помощь идут новые тумены со стенобитными орудиями. Турецкими, — подчеркнул Сагиб-Гирей. — Они уже переправляются через Волгу. Арск будет взят, но нам не хочется, чтобы за интересы неверных лилась кровь мусульман. Если Арск сдастся, мы вскорости пошлем послов к князю Василию. Для заключения мира. С нашим посольством поедет посол Московии.