Молодость не порок

Никольская Наталья

Та уже перестала всхлипывать и теперь сидела безучастно. В глазах ее застыла ненависть.

– Ну вот, а когда тебя выпустили, – Ромка снова посмотрел на меня, – и ты сказала, что будешь продолжать расследование, я понял, что рано или поздно ты на меня выйдешь. И решил предупредить через сестру. Я знал, что с ней легко справлюсь. Думал, ты испугаешься за нее и откажешься от расследования. Я же ничего плохого ей не сделал, Полина! – умоляюще посмотрел на меня Ромка. – ты же знаешь, что этот прием никаких последствий не оставляет.

– Да, –

усмехнулась я. – Только человек провалялся на бетонном полу неизвестно сколько, а потом еще чуть нервный срыв не получил, а так ничего!

– Ну, Полина, прости! Ты должна меня понять! Ведь все, абсолютно все было против меня! Я висел на волоске! Оставалось узнать, что я встречался с Наташей и найти кассету – и все! Мне конец!

Ромка замолчал и закурил очередную сигарету. Все остальные тоже сидели молча. Наконец Жора сказал:

– Мне бы очень хотелось вам верить, молодой человек. Но отпустить я вас никак не могу. Уж больно против вас улик много. Придется вам проехать со мной в отделение до выяснения обстоятельств.

– Что касается меня, – со злостью проговорила Сорокина, – то со мной вам так поступить не удастся. Во-первых, в день, когда убили Наташу, я никак не могла подсыпать ей яд – я с утра была в спорткомплексе, а Полина сама говорила, что ее ядом напичкали еще аж перед занятиями. Что касается убийства Катьки, то я опять же была в спорткомплексе весь день – кто угодно может подтвердить! Еще твоя сестра со мной беседовала.

– К вам никаких претензий, – ответил Жора.

Он достал наручники и защелкнул их на Ромкиных запястьях. На лице парня появилась такая горечь и растерянность, что мне стало его жалко.

– Полина… – повернулся он ко мне. – я сволочь, конечно, и виноват перед тобой здорово. Но еще раз повторяю – я тут ни при чем. И прошу тебя теперь, помоги! Ты говорила, что все преступления раскрывала, за которые бралась. Постарайся и это раскрыть, а?

– Я постараюсь, Рома, – твердо сказала я. – Обещаю.

Ромка кивнул, и Жора повел его вниз, сказав мне на прощание, чтобы ехала домой. Дальше он будет разбираться сам.

Я кивнула, но мне хотелось еще разобраться с Сорокиной, которая продолжала сидеть как каменное изваяние.

– Лена, – тихо сказала я. – Я могу понять, как страдает женщина от недостатка мужской ласки. Но это не означает, что она из-за этого должна портить жизнь другим. И предупреждаю тебя – кассета с записью твоих похождений останется у меня. И не дай бог ты попробуешь кому-то еще сделать гадость – она моментально попадет в руки Леше. Поняла?

Ленка только кивнула.

– А теперь отправляйся домой, – сказала я.

Ленка также молча встала и покинула мою раздевалку. Я попила кофе и тоже собралась уходить. Спускаясь по лестнице, я увидела бабу Клаву. Она всегда уходила последней.

– А ты еще тут, Полинка? – удивилась она.

– Да, баба Клава.

– Сделала, о чем я тебе говорила? – шепотом спросила она.

– Да, – устало кивнула я. – Рому

забрали до выяснений обстоятельств…

– Застукали все-таки голубчиков! – торжествующе проговорила старушка. – А эту стервищу почему отпустили?

– У нее алиби.

– У таких всегда алиби, – сделала глубокомысленный вывод баба Клава. – Э-эх, а такой парень видный. Даже жалко.

– Да это, может, еще и не он, – неуверенно проговорила я.

– А кто же тогда? – удивилась бабулька.

– Ох, не знаю я ничего, – махнула я рукой. – Я, баб Клав, сегодня и говорить об этом не хочу. Я устала очень. Домой надо ехать.

– Ну, езжай, – протянула старушка. – Отдохни, а там, может, в голове чего и прояснится.

Я вышла на улицу и решила пройтись пешком. На душе у меня было нехорошо. И почему-то безумно жаль Ромку.

Глава шестая Ольга

В ожидании Полины я просто вся изнервничалась. Так переволновалась, что у меня началась мигрень. Прошло уже несколько часов после ухода сестры, а она все не возвращалась и не звонила.

Мигрень усиливалась, и я полезла в шкафчик, где сестра хранила лекарства. как назло, от головной боли там ничего не было.

Я чертыхнулась и стала ходить по комнате и тереть виски в надежде, что это поможет. Не помогало.

Тогда взгляд мой упал на маленькую сумочку, которую Полина притащила от Мишки. Это была сумочка Кати Зорянской. Я подумала, что, возможно, у нее могли там храниться таблетки? Многие носят с собой обезболивающие средства.

Открыв сумочку, я обрадовалась – на дне ее лежала коробочка с надписью «анальгин». Подумав, что с моей стороны не будет большим грехом, если я приму принадлежащую покойнице таблетку, я открыла коробочку и высыпала на ладонь две таблетки.

Странно, они совсем не были похожи на тот привычный анальгин, который я обычно пила. Может быть, это какое-то новомодное импортное средство?

Я внимательно осмотрела коробочку. Да нет, совершенно обычная, нашего российского производства. У меня самой такая дома лежит, только таблетки в ней другие.

Решив на всякий случай не рисковать, я не стала их принимать. Мужественно терпя головную боль, я стала раздумывать.

А что, если это наркотики? Если Катька с Наташкой занимались проституцией, то они могли вполне и наркотиками баловаться. В любом случае нужно сообщить об этом Полине, как только она вернется.

Полина вернулась минут через десять. Она была мрачная и подавленная. Я даже не решилась спросить ее, как все прошло.

Сестра прошла в кухню, выпила чашку кофе, выкурила сигарету и после этого сама мне все рассказала.

– Ты думаешь, что это не он? – тихо спросила я.

– Мне не хочется думать, что это он, – вздохнула Полина. – Все-таки мне симпатичен этот парень.

– Да, Поля! – вдруг вспомнила я. – Посмотри, что я нашла в Катиной сумочке! – я принесла коробочку с таблетками.