Молодость века
Шрифт:
Новое боролось со старым. Но тогда, сорок лет назад, это все-таки был еще Восток, с его в течение многих веков создавшимися формами управления, традициями, религиозным фанатизмом. И старое то переплеталось с новым, то сталкивалось с ним, ежедневно создавая неожиданности в форме сложных комбинаций.
Чтобы во всем этом разобраться и уметь принять нужное решение, иногда немедленное по ходу событий, помимо ума, нужно было обладать сильной волей и большой работоспособностью.
Д. Ю. Гопнер обладал этими качествами в полной мере.
Так как у меня было несколько обязанностей, то в один из первых дней по приезде я после того, как секретарь ЦК КПТ В. М. Познер позвонил Гопнеру, отправился к
Гопнер — человек среднего роста, скромно одетый, с удивительно умными глазами, как бы освещавшими его бледное лицо, производил обаятельное впечатление. Он познакомил меня со своими помощниками и попросил приехать на следующий день в два часа.
В. В. КУЙБЫШЕВ
Но на следующий день я был приглашен на одно заседание под председательством руководителя ТуркЧека Я. Петерса, на котором присутствовали председатель Ташкентской чека Д. Вихорев, командующий войсками округа Л. Гордон и начальник милиции города Ташкента Ф. Цируль.
Приехав к Гопнеру на час позже, я застал у него в кабинете крупного человека, с серыми глазами, большим покатым лбом и зачесанными назад волосами. Он был в гимнастерке, подпоясанной армейским ремнем, и брюках, заправленных в сапоги.
Посетитель, по-видимому, собирался уходить. Я услышал конец его фразы:
— Так вот… Уезжаю я из Бухары в Москву с чувством беспокойства…
Тут он оглянулся на меня и нахмурился.
Гопнер улыбнулся:
— Ничего, ничего, продолжайте, этот товарищ будет У нас работать по Афганистану, познакомьтесь!
Человек с серыми глазами повернул ко мне широкое лицо и протянул руку:
— Куйбышев, — назвался он и продолжал: — Дело заключается в том, что большинство постов занято младобухарцами, которые никогда не думали о ломке старого государственного аппарата, о ликвидации ханского землевладения и феодальных пережитков, а представляли себе революцию как некое парламентарное ограничение власти эмира. Они и неспособны на радикальные революционные действия. А раз так, то реакционное духовенство, беки, купечество, остатки старого чиновничьего аппарата используют это при первом удобном случае. К тому же эмир бежал за границу, захватив с собой значительные ценности, и, вероятно, мечтает снова вернуться на престол…
Гопнер помолчал, потом тихо сказал:
— Все это совершенно верно. Но верно также и то, что в условиях Бухары провести коренные социальные преобразования в несколько месяцев невозможно…
Куйбышев, как бы соглашаясь, кивнул головой.
— Следовательно, именно там нужна величайшая бдительность…
Неожиданно он улыбнулся и стал удивительно похож на своего брата. Но он был гораздо крупнее Николая, и главное, чем была привлекательна его внешность, — это огромный, покатый лоб мыслителя…
— Кстати, — сказал я, — в Москве перед отъездом я видел вашего брата. Не знаю, застанете ли вы его, он должен был уехать на Кавказский фронт.
— Так вы видели Николая? — спросил, оживляясь, Куйбышев. — Как же он себя чувствует?
Я коротко рассказал ему о нашей встрече. После этого Куйбышев стал прощаться.
Подавая ему руку, Гопнер с грустью сказал:
— Здесь, в Туркестане, нам будет вас не хватать.
На меня Куйбышев произвел тогда впечатление человека большого ума и редкой скромности. В Красной Армии он пользовался репутацией талантливого организатора, способного иногда принимать самые рискованные решения. В историю гражданской войны вошла его экспедиция на Закаспийском фронте в тыл врага по пескам пустыни Кара-Кум в шестидесятиградусную жару, продолжавшаяся четыре дня. Красноармейцы должны были 110 километров тащить на себе грузы, которые не удалось разместить по вьюкам на лошадях
Дивизия его вместе с бронепоездами, броневиками и артиллерией была взята в плен. Это решило исход борьбы на Закаспийском фронте.
Первое впечатление почти всегда бывает правильным. Семь лет спустя, когда я уже довольно часто встречался с В. В. Куйбышевым в Москве, особенно ярко бросалась в глаза основная черта его характера — скромность, переходящая в застенчивость. Приведу только один пример. В это время В. В. Куйбышев был уже членом Политбюро, председателем ВСНХ, словом, занимал самые высокие посты в государстве. Однажды осенью, купив заранее два билета в кинотеатр «Унион», у Никитских ворот, я отправился вечером смотреть какой-то фильм. Начался проливной дождь. Подъехав к кинотеатру, я увидел перед кассой на улице длинный хвост желающих попасть на сеанс. В очереди стоял высокий мужчина, в шляпе с широкими полями и в непромокаемом, довольно старом пальто с поднятым воротником. Что-то знакомое показалось мне в его облике. Я подошел к этому человеку и обомлел — это был В. В. Куйбышев.
— Валериан Владимирович, что вы здесь делаете?
— Как видите, — отвечал он хмуро, наклоняя голову, чтобы вода стекла с полей шляпы, — стою в очереди…
— Ведь есть правительственные места, глупо будет, если вы простудитесь…
— Другие люди стоят за билетами в очереди, почему я должен быть исключением?..
— Ну так вот вам один билет, и идите в театр.
Он подозрительно посмотрел на меня:
— А вы как пройдете?
— У меня есть второй и, кроме этого, именной пропуск главреперткома на служебное место.
Куйбышев потоптался по мокрому тротуару в своих черных, тоже довольно поношенных ботинках и наконец сказал:
— Раз уже так совпало, что у вас действительно есть лишний билет, тогда, пожалуй, пойдем…
Когда мы вошли, он, отряхиваясь, посмотрел на свой плащ и задумчиво проговорил:
— Стал промокать. А ведь когда-то идешь в любой дождь, и ничего… Да, все изнашивается: и люди и вещи…
Д. Ю. ГОПНЕР И В. М. ПОЗНЕР
Владимир Ильич Ленин считал Народный комиссариат иностранных дел лучшим из комиссариатов того времени по подбору сотрудников, качеству и четкости работы и умению в полной мере осуществлять директивы Центрального Комитета партии в области внешней политики. Объяснялось это также и тем, что Г. В. Чичерин, к личности которого я вернусь позднее, был одним из лучших дипломатов своего времени. Этот своеобразный по характеру и в некоторых отношениях удивительный человек являлся идеальным осуществителем замыслов В. И. Ленина в области внешней политики.