Молодой Индиана Джонс и проклятие фараона Тутанхамона

Лез Мартин

— Не люблю, когда человека заставляют что-то делать. Я понимаю, что тебе надо зарабатывать на жизнь. Попробуй найти другого туриста и продать кольцо ему. Я знаю, что в наше время нельзя купить никаких древних сокровищ. По крайней мере, настоящих. Кольцо всего лишь подделка.

— Что? — возмутился Саллах. — Значит, по-твоему, я жулик? Если бы я был шарлатаном, то просил бы за него пять долларов и уступил бы за два. Кольцо подлинное. Могу поклясться своими предками.

Инди покачал головой и протянул руку,

чтобы

отдать кольцо Саллаху. Но тот очень рассердился и отказался взять его.

— Ты даже как следует не рассмотрел кольцо! Погляди хотя бы минуту, а потом говори, что это подделка!

Пожав плечами, Инди решил уступить Саллаху, надеясь этим его успокоить. Разглядывая кольцо, он вынужден был признать, что золото высшей пробы, а фигурка Осириса вырезана большим мастером.

Приглядевшись, Инди заметил, что в правой руке Осириса пастуший посох, а в левой — цеп для молотьбы. На голове — тройная корона. Его лицо с тонкой бородкой изображено в профиль, поэтому был виден только один глаз.

Этот глаз какой-то неведомой силой притягивал Инди. И вдруг ослепительный свет, который был ярче солнца на безоблачном небе Египта, сверкнул из глаза фараона.

Спустя секунду свет погас. Инди стало совершенно ясно, что кольцо, которое он держит в руке, настоящее, хотя это казалось невозможным.

Глава 4

— Ты видел это? — Саллах улыбался. — Глаз Осириса?

Инди молча кивнул. Он все еще не мог прийти в себя.

— Какие чудеса могли делать люди в древности! Они сделали глаз из какого-то неизвестного нам материала. Похоже на алмаз, но в тысячи раз ярче. Потрясающе, правда? — говорил Саллах.

Инди опять кивнул. Но сомневался, что Саллах прав. Свет, исходящий из кольца, был таким, какого не бывает на земле. Он был либо дьявольским, либо божественным.

— Теперь ты знаешь, что кольцо настоящее. Ты должен согласиться, что купить его за сто долларов — все равно что получить задаром.

— Задаром, даже если бы ты просил за него тысячу, — сказал Инди.

— Ладно, — вздохнув, ответил Саллах, — давай поговорим серьезно, без шуток. Я хочу за кольцо сто долларов. Сколько ты за него можешь дать?

— Ничего.

— Да нет же! Так не торгуются! — Саллах попытался опять объяснить, как это делается. — Ты должен сказать, что даешь за вещь столько, сколько мне было бы не обидно получить. Например, десять долларов. Тогда я говорю девяносто. А ты говоришь пятнадцать или двадцать. Так мы придем к согласию. Раз уж ты попал в Египет, ты должен следовать нашим правилам. Ну, так сколько ты за него даешь?

— Ничего, — твердо повторил Инди. — Такое кольцо — бесценная вещь, потому что оно принадлежит истории. Им не должен владеть один человек, его место в музее, где все люди могли бы его видеть. Ты египтянин, и кольцо должно быть

в египетском музее, чтобы твои соотечественники могли смотреть на него и гордиться своим прошлым. Ведь вы гордитесь тем, что пирамиды стоят на вашей земле. Но когда вы грабите гробницы ваших предков, вы крадете у самих себя.

Инди помнил, с какой гордостью Саллах говорил о прошлом своей страны. Поэтому он старался задеть его за живое, разбудить его совесть.

— Мне от твоих слов стало стыдно, — сказал, наконец, Саллах.

— Так и должно быть, — отрезал Инди. И добавил уже мягче: — Но стыдно должно быть и тем, кто покупает такие сокровища. Маркус Броди, с которым я приехал в Египет, собирается купить здесь какие-то древности и вывезти их из страны. Он говорит, что в его музее их увидит большее число людей, чем увидело бы в Каире. Но я с ним не согласен.

— Поверь мне, — сказал Саллах, — я очень бы хотел отдать это кольцо в наш музей, но не могу.

— Почему? — спросил Инди.

— Потому что за этим последуют вопросы, на которые я не смогу дать ответы.

— Вопросы о чем?

— Вопросы, которые не беспокоят туристов, но которые задают чиновники. Например, как кольцо мне досталось, и от кого оно попало мне в руки, — сказал Саллах.

— А как оно к тебе попало? — спросил Инди. Увидев, что Саллах колеблется, поспешил его успокоить: — Даю честное слово, что не проболтаюсь. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Я только хочу помочь, если это необходимо.

Саллах все еще колебался. Но, посмотрев в глаза Инди, решился.

— Я доверяю тебе, Инди. Но только ты ничем не можешь мне помочь. Кольцо дал мне двоюродный брат Абдул и просил его продать. Он знает, что я вожу как гид иностранных туристов. Я согласился, потому что он мой родственник. — Инди удивленно поднял брови, и Саллах вынужден был сознаться. — Я бы получил от продажи очень небольшую сумму.

Но Инди его уже не слушал, потому что в голове его родился интересный вопрос.

— Постой, а где Абдул взял это кольцо? Неужели он обнаружил где-то нетронутую гробницу? Это похоже на фантастику. Ведь говорят, что все они давно открыты.

— Нет, брат не ведет раскопок — покачав головой, ответил Саллах. — Он работает носильщиком в отеле.

— Но тогда как… — начал Инди.

Саллах поднял руки ладонями к небу, пытаясь выразить этим жестом печальное признание.

— Ты, наверное, и сам понимаешь, что большинство египтян бедные люди. А мой двоюродный брат Абдул очень беден. Носильщик получает мизерное жалованье, а у Абдула на руках мать, жена, теща и девять детей. После того, как в прошлом году умер мой отец, у меня на руках остались мать, четверо братьев и шестеро сестренок, и все хотят есть, а денег иногда бывает неоткуда достать. Поэтому иногда приходится делать вещи, которые не хотелось бы делать.