Молох Мори
Шрифт:
Путники дошли до ларька. Алистер потоптался у входа, подождав, пока Эдалин с дочуркой зайдут внутрь, а затем последовал за ними. За прилавком на высоком стуле сидела О'Лири и читала газету. К своему разочарованию и одновременно удивлению пастырь обнаружил, что сигарету продавщица так и не потушила. Над входом звякнул колокольчик – повторно, когда дверь закрылась. Но Района не отвлеклась от чтения.
Её магазинчик внутри оказался ещё меньше, чем снаружи. На угрожающе прогнувшихся полках в ряд лежало абсолютно всё, что сносного можно было сыскать или произвести на острове, начиная от старых журналов, заканчивая консервными банками.
К слову, посетительница хрипло вдохнула и принялась шагать вдоль полок, бросая взгляды на пастыря и периодически улыбаясь. Белесая макушка дочери исчезла где-то под прилавком. Фланаган вновь потоптался, но уже посреди крошечного магазина, где и развернуться оказалось негде. Он уставился на продавщицу, заметив, что в руках та держала относительно свежую газету.
Тёмные озорные витки обрамляли лицо Районы и терялись где-то у черты крепких челюстей и строгого подбородка. Лицо её, смуглое и сухое, казалось плоскостью с тонкими губами. Лишь нос с горбинкой выделялся на абсолютной симметрии. Её глаза казались излишне выпученными, но лишь издали. Вблизи же те походили на лукавые кошачьи с тёмной радужкой. Ростом О'Лири, в сравнении с большинством жителей острова, немногим уступала пастырю, хотя тот всегда помнился дюжим мужчиной. Тоненькие ручки её терялись в широких рукавах кофты, однако пальцы казались удивительно сильными с проступающими меж фаланг костяшками. При всей своей угловатости Района действительно казалась симпатичной молодой женщиной. Уолш в очередной раз нетерпеливо вдохнула, и Алистер отвлёкся.
– Чего тебе? – спросила продавщица, не отрывая глаз от газеты.
Фланаган открыл было рот, но тут же закрыл обратно, когда из-за спины раздался голос Эдалин. Та ответила, не оборачиваясь:
– Я молчала.
– Ты слишком громко дышишь в моём магазине, – ответив, Района резко захлопнула листы газет, отчего те с треском сложились меж крепких пальцев. – Простыла, что ли?
– Что, у тебя и дышать нельзя? Сама-то вон, куришь. Никакой заботы о покупателях.
– С какой стати мне заботиться о покупателях? – возмутилась Района. – Не нравится, иди в другой магазин. Ах, да…
"А больше ведь нет магазинов на Мори", – подумал Фланаган, но решил промолчать.
– Да брось, будто я не догадалась, что ты забежала внутрь магазина с сигаретой, как только увидела преподобного!
О'Лири лишь на мгновение удивилась, а затем поймала взглядом внушительное тёмное пятно в сутане, уместившееся прямо посреди ларька. Фланаган неловко улыбнулся и опустил глаза. Вспоминая слова Эдалин о грязном взгляде продавщицы, Алистер однако не сыскал в угольных зрачках Районы ничего кроме враждебности. Похотью там и не пахло. Неприязнью – вполне. Пастырь постарался скрыть обиду и отвернулся, изучая товар.
– Я на улице задницу отморозила, вот и зашла внутрь, – наконец заявила магазинщица и потушила сигарету. – А тебе, Эдалин, советую поменьше сувать нос в чужие дела.
– Нос не сую, но глаза-то у меня есть.
Из губ Районы, точно дым, выкатился куцый стон. Она закатила глаза и обратилась к преподобному:
– Вы зачем пришли?
– За газетой.
Фланаган неловко
– Они кончились.
– Как это? Вот у вас у руке одна и ещё стопка на столе.
– Эти зарезервированы. Все для жителей. Вот к полудню проснутся и раскупят.
Настоятель уставился на стопку. Точное количество газет сосчитать он не смог, но был готов поклясться, будто тех не меньше двух десятков.
– А мне что тогда делать?
– Молиться, разумеется. Спросите у Бога, какие новости нынче на материке.
– Брось, Района, – выдала Уолш и спешно подошла к прилавку. – Отдай газету Алистеру. Ты чего, пьяна? Со мной у тебя тёрки, а к нему не цепляйся.
– Тебя забыла спросить, – огрызнулась О'Лири.
– Мне нужна газета, – воспротивился Фланаган. – Дайте хотя бы некролог прочитать.
Продавщица нахмурилась, но всё же протянула газету, что держала в руках. Священник схватил её и сложил в дудочку, сжав подмышкой.
– Хотите отыскать там знакомое имя? – спросила О'Лири.
– Возможно. Сколько с меня?
– Читайте так, – отрезала Района и слезла со стула. – Если не найдёте нужного имени, вернёте.
Направившись к полкам, она принялась перекладывать тушёнку с места на место. Пастырь застыл на месте.
– Я возьму две тушёнки, – сказала Эдалин и водрузила на хлипкий прилавок увесистые металлические банки. Отвернув полы кофты, она сунула руку в карман платья и выудила оттуда два фунта.
О'Лири нахмурилась и подошла к покупательнице. Взяв монеты, она сжала их в кулаке.
– Они подорожали. С тебя три фунта и пятьдесят пенсов.
Уолш оскалилась, хихикнув. Подозвав дочь, женщина крепко вцепилась в маленькую ручонки и положила свободную кисть на банки.
– Я поняла. Мы с тобой поцапались, и ты теперь с ума сходишь?
– Да не схожу я с ума. Всё подорожало. Теперь и они почти вдвое дороже.
– Нет у меня четырёх фунтов.
– У меня тоже нет лишних четырёх фунтов, – сухо ответила Района и вцепилась в банки. Но Эдалин и не думала их отдавать. – Почему бы тебе не попросить у мужа?
– И чем же мне детей кормить? – покупательница проигнорировала последний вопрос.
– Возьми одну тогда.
– Ты просто воровка. Делаешь деньги в проголодь на своих же земляках.
Лицо О'Лири оставалось беспристрастным. Она холодно задрала брови, глядя на Уолш сверху вниз.
– Просто заплати.
– Я не стану платить.
– Давайте я заплачу, – вмешался Фланаган.
Женщины хмуро уставились на священника. Нахмурилась и Изольда, крепче вцепившись в мамину руку. Пастырь уже решил, что ляпнул лишнего, но вдруг лицо Эдалин озарилось, словно та только поняла значение произнесённых слов – на губах заиграла улыбка, а глаза угодливо заискрились. Однако лицо Районы тоже прояснилось. Торговка удивлённо задрала брови. Молчание затянулось. Затянулось слишком, как и слишком поздно настоятель понял, что сотворил сказанным. Его поступок был воспринят отнюдь не благодетелью. И пусть им Алистер лишил себя возможности есть тушёнку целых две недели, не обладая изобилием средств, морийки, очевидно, решили, что капеллан со столицы владеет внушительным достатком. Ещё не хватало, чтобы жители подумали чего плохого о настоятеле. Где в голод обычному пастырю так обжиться, даже на большой земле? Что-что, но благодатью Господа такой дар назвать было нельзя.