Молох ведьм
Шрифт:
Монах Штепан
— Так-так-так. Это очень интересно. Я вижу Розалин. Она тут.
Джессика смотрела на буквы, словно ища разгадку.
— Почему нам не убить Розалин в прошлом?
— Бесполезно. Душа разбросана по времени. Рано или поздно, но она снова воскреснет.
— Тогда давай вернёмся в день её рождения и погубим в колыбели.
Эльва снова рассмеялась.
— Какая ты прыткая и кровожадная. Готова сгубить младенца. Не получится. Думаешь я не пыталась?
— Но как Комиссии всё
— Они умели наблюдать. А ты нет, дитя.
Эльва, отсмеявшись, подошла к алтарю. Когда всё было готово и стены подвала начали вибрировать, они спустились вниз. В этот раз кротовая нора была затоплена, им приходилось ползти прямо по воде.
***
Жестокий ливень быстро превратил дорогу в кашу. Идти было совсем невмоготу. Джессика умудрилась черпануть сапогом воды, а хитрая Эльва заблагодя заправила штаны в ботфорты.
— Почему ты не отправила нас ближе к этому чёртовому замку?
Эльва, вытерев рукавом мокрое лицо, промолвила.
— Джессика, не ной. Игры с прошлым — сложная штука. Радуйся, что мы не попали в соседний город. Ты хорошо запомнила изгиб реки и нору, откуда мы выползли? Имей ввиду, может случиться, что нам придётся возвращаться порознь.
Дождь гремел так сильно, что они и не заметили как сзади подкатила телега с пьяным крестьянином.
— Эй бабы. Чего вам дома не сидится в такую слякоть?
Эльва смиренно опустила голову.
— Здравствуй, добрый человек. Спешим в Чахтице, ждали возницу, а он так и не приехал. Худа без добра не бывает — спасли пять гульденов.
Крестьянин присвистнул.
— Пять гульденов. Ну вы бабы и дуры. Я бы вас и за два довёз. А вообще вам, бабам и деньги не нужны. Всегда есть чем расплатиться.
Мужик загоготал, распространяя невыносимый смрад из выщербленного рта. Эльва ловко бросила монету, крестьянин схватил её на лету и куснул.
— Довези нас до Чахтице, получишь ещё одну.
Крестьянина звали Миклош. От радости, что заплатили такие деньжищи он довёз их с ветерком, укрыв от дождя рогожей, да ещё и салом угостил. На прощание Миклош спросил:
— Уж не на казнь ли проклятущей Розалин пожаловали?
Эльва махнула рукой.
— Нет, братец. Работу ищем.
Миклош, казалось, не услышал их слов.
— Будь проклята эта ведьма. Она свела в могилу родителей моей невестки. Да и внуки едва выжили. Оспа выморила добрую половину деревни. Я бы и сам с удовольствием посмотрел как её спалят, да с утра отправляюсь в Прагу с большим грузом. Если хотите, подвезу по-свойски за небольшую плату.
— Спасибо, добрый человек. Пусть во всём тебя ждёт удача.
Когда крестьянин отъехал, Джессика спросила, на каком языке они говорили.
— Разумеется на венгерском. То ли ещё будет. Скоро ты выучишься понимать все языки.
В замке им были не особо рады. Слуги есть, в рабочих руках не нуждаются. Но когда
Переделав всю положенную работу, Эльва отправилась на конюшню, прихватив с собой Джессику. Стражник не пропустил.
— А вам что здесь надо?
Эльва вытащила из сапога скрюченную сизую ногу.
— Так ведь хворь у меня, мил человек. В навозе нужно ноги держать. Мне и управляющий разрешил. Солдат все же не пропустил, послав часового разузнать. Часовой вернулся через пять минут и не один, а с управляющим.
— Пусти Янек, посмотри на её ноги. Она сегодня знатно поработала. Проходи мать, не хворай, а о моей матушке лишь господь уже позаботится.
***
— Слушай Джессика. Слушай. Ш-ш-ш-ш.
Шум дождя унёсся на второй план. Ржавшие, чешущиеся, цокающие кони угомонились наконец. Под полом заскребли мыши. В деревянных сваях завозились какие-то синие жуки. Завибрировала каменная кладка, зазвенели ржавые прутья темницы. Джессика услышала быстрое прерывистое дыхание.
— Ш-ш-ш. Слышишь? Это она. Ишь как сопит. Видать, хорошо пытали.
Джессика различала звуки всё сильнее.
— Что она шепчет?
— Молится. Просит силы природы укрепить её дух.
Зашёл управляющий.
— Эй, там. Господин хочет супу с клёцками, сможешь приготовить?
Эльва покорно кивнула головой. Они вернулись на кухню. От ног шёл такой смрад, что поварята попрятались за печь. Эльва принялась хлопотать. Зашла одна из стряпух.
— Мать, без обид, но с такими ногами спать будешь в другом месте.
Эльва вежливо поклонилась.
— Прости дочка. Ноги совсем скрутило болезнью. Мы на конюшне заночуем. Нам окромя рогожи ничего не нужно.
Пришёл управляющий. Долго ругался на бессердечных людей, увещевал Эльву идти спать в общую горницу. Старуха нежно взяла его за руку.
— Сынок. Храни тебя небо от всяких невзгод. Не хочу первый день начинать со склок. Прикажи постелить в конюшне, мы люди привыкшие, к перинам не приучены.
Дико смущаясь, управляющий ответил:
— Мать, ты только скажи. Эти паршивки сами у меня на улице окажутся.
Она прижала ладонь к его сердцу.
— Спасибо милок, не надо. Ещё не так холодно, а спать под дождём — удовольствие. Ты ведь Тибор? Моего сыночка тоже так звали. Храбрый был, красивый, с таким же добрым сердцем, совсем как ты. Погиб, защищая отчизну от клятых турок. Зато погляди, какую дочку оставил.