Молоко, сульфат и Алби-Голодовка
Шрифт:
– А вы этого номера не знаете?
– Нет, но я знаю, где он живет.
– Не подскажете, где?
– А мой адрес не хотите? Нет? Ну ладно, я вам и так расскажу.
Джун – профессионал на задании, она реагирует на все это лишь улыбкой, хотя убила бы продавца к чертовой матери, если б могла. Продавец дает адрес, Джун благодарит и уходит из магазина.
Стейси при смерти.
Загадочная болезнь крепко в него вцепилась, и Стейси идет ко дну, он почти не приходит в сознание, в редкие просветы у него нет сил даже бормотать. Врачи его осматривают, но сделать ничего
Мюриэл приезжает на работу. Во время обхода она смотрит на Стейси, и, хотя ничем не может ему помочь, из сострадания просто касается его руки: она очень хорошая медсестра и не боится подхватить загадочную болячку.
Едва Мюриэл дотрагивается до Стейси, тот приходит в себя, садится на кровати и улыбается.
– О господи, как я голоден! – восклицает он. – Где это я?
Неподалеку от галереи к By подходит мальчик лет пятнадцати. By вспоминает, что когда-то перекинулся с ним парой фраз, и улыбается. Этот мальчик-проститут работает в галерее.
Мальчик здоровается и говорит, что сожалеет о вчерашнем поражении и надеется, что сегодня все будет по-другому.
– Если у меня не будет клиентов, я приду за тебя поболеть.
By благодарит мальчика, тот уходит, ситуация немедленно повторяется.
Чем ближе к галерее, тем больше людей сожалеют о вчерашнем и желают сегодня удачи. Люди верят, что сегодняшнее сражение будет лучше вчерашнего и обещают прийти и поддержать By.
Зайдя в галерею, он обнаруживает, что Чен и его окружение уже там, и их окружает неприятная аура. By твердо отказывается попадать под влияние дурных эмоций, поэтому в ответ на обычную ядовитую ухмылочку Чена улыбается настолько искренне, насколько может в данной ситуации (а это много искреннее того, что смогло бы выдавить из себя большинство людей), и идет к автоматам. Хозяин галереи поставил автоматы на помосты, чтобы больше людей могли наблюдать за игрой. Еще он без ведома игроков берет сегодня деньги за вход.
В «Удачной Покупке» царит жизнерадостная атмосфера, сотрудники довольны, что управляющий в хорошем настроении – может быть, теперь он перестанет на них рычать.
– Ну какого лешего, – периодически сетуют кассиры, – почему, блин, он все время рычит? – Все уже слышали о задержании интернациональной банды магазинных воров, как считает местная газета – самая шумная история с начала антимолочной кампании, репортер сегодня брал интервью у управляющего и шефа охраны. Репортер задавал вопросы и плотоядно косился на девиц, а сопровождающий его фотограф время от времени делал снимки и пялился в том же направлении.
Управляющий в неведении, что очень скоро им займется отдел грязных штучек, и радостно позирует фотографу у плаката, призывающего пить соевое молоко, да, мы в «Удачной Покупке» – в авангарде кампании за здоровье нации, а также мы усердно предотвращаем и разоблачаем преступность.
Я медленно, хотя отнюдь не до конца прихожу в себя у Фрэн и Джули. Сначала они интересуются, что случилось, но, услышав, как меня пыталась убить женщина, не просто не верят, а полностью теряют интерес. Кретинки, мало того, что половина Великобритании пытается меня убить,
Но я и в самом деле чувствую себя не лучшим образом и что-то в моем поведении – вероятно, выражение крайнего ужаса на лице, – в конце концов привлекает внимание этих толстокожих, потому что они соизволяют заметить, что я не в лучшем состоянии. Фрэн и Джули предлагают мне поесть, но я слишком взвинчен, а когда они спрашивают о хомяке, мои глаза наполняются слезами: я думал, что больше никогда его не увижу.
Я боюсь идти домой. Я не могу остаться тут, потому что Фрэн и Джули не позволяют мужчинам ночевать под их крышей, они не делают исключения даже для меня. А может, не делают именно для меня, я не в курсе. Я даже не представляю, где можно переночевать, меня все ненавидят, никто не приютит, свиньи, не получите у меня больше сульфата.
Я прошу их отвести меня домой, мне страшно идти одному, они потешаются, но согласны меня проводить в обмен на наркотики.
– Хочешь буханку хлеба? – спрашивает Джули.
By и Чен начинают игру.
Джун стучится в дверь, никто не отвечает.
Если дома никого нет, ей придется вернуться завтра. Не то чтобы наниматели оговорили сроки, хотя в какой-то момент им непременно надоест, и они начнут шуметь: ты его еще не убила, что тебя останавливает, ему уже пора бы отдыхать в могиле.
Однако никого нет дома, и Джун не собирается тут торчать, чтобы ее запомнили под дверью предполагаемой жертвы. Подвергать себя риску и прятаться неподалеку она тоже не станет, а лучше вернется завтра, постучит в дверь, он откроет, бах, она несколько раз стреляет из автоматического с глушителем, клиент замертво падает на пол в коридоре, она запирает дверь и исчезает, ничего особенного: дверь выходит на лестницу блочного дома и просматривается только из соседней квартиры.
Джун возвращается к машине и уезжает домой, чтобы провести вечер в одиночестве. Сейчас она предвкушает это с удовольствием.
Доктора сбегаются посмотреть на сидящего Стейси, который требует еды. Они не понимают, как это он неожиданно выздоровел, и слегка недоумевают – может быть, все это время он симулировал кому?
– Ты симулировал кому? – вопрошает один из них.
Стейси обижен:
– Конечно, нет. – Он смотрит на свои руки и грудь, опутанные проводами и трубками, которыми он подключен к разнообразной аппаратуре, окружающей его кровать. – Мне бы не удалось надуть всю эту технику, правда?
Доктор вовсе не уверен. Некоторые люди виртуозно симулируют, и хотя он еще никогда не видел людей, симулирующих клиническую смерть и обманывающих энцефаллограф, все с чего-то начинали.
– Почему я лежу в кладовке?
Стейси никто не отвечает.
– Что со мной?
Тишина.
Стейси хочет спросить, не оглох ли доктор часом, но решает не раздражать человека, в чьей полной власти сейчас находится. Чем быстрее он выберется из больницы, тем здоровее будет, я думаю, мне пора, не могли бы вы снять с меня эти трубки и, может, дадите чуть-чуть поесть, только заморить червячка?