Молот империи 3
Шрифт:
– А ты чего такая вредная? – спросил толстяк очень высоким противным голосом. – Я же к тебе по-хорошему. Не нравлюсь я, тогда может Барт тебе приглянётся.
Он показал на третьего участника, высокого и худого как скелет мужика с одним глазом. Громова отступила к стене и вытянула правую руку.
– Лучше не подходите!
Не послушались. Я кашлянул.
– А ты ещё кто? – бородатый повернулся ко мне.
– Да вот думаю, – сказал я и подошёл ближе. – Вроде я и должен помочь. Но пока я с вами разбираюсь, – все трое при этих словах напряглись. – Ты же опять от меня сбежишь, Катерина?
–
– Я тебе не верю. Так и ждёшь момента, чтобы я отвлёкся. И вот, собственно думаю, может, мне просто уйти? Там меня транспорт ждёт. А ты, раз такая умная, останешься здесь, в этом районе, где бродят такие личности. Кажется, ты им понравилась.
Я кивнул на эту троицу. Бросать девицу я не собирался, но надо как-то ей показать, что эти выходки я терпеть не буду.
– Я не вернусь домой, – сказала она громче. – Никогда!
– Да чего мы с ними возимся? – спросил худой. – Работы ещё много. Ты вали отсюда! – он глянул на меня, потом на Громову. – Ты тоже!
– А чего ты её отпускаешь? – возмутился толстяк. – Давай возьмём с собой и…
Он схватил Громову за руку…
А потом испуганно вскрикнул и отбежал на пару шагов, едва не сбив бородатого с ног.
– Это ещё что такое? – он показал пальцем.
– Ну нахрен, – худой посмотрел на Катерину, потом на меня, и побежал в другую сторону, громко топая по лужам.
Остальные два типа помчались следом, даже не оборачиваясь.
Катерина стояла, вытянув правую руку. В ней было оружие, но совсем непростое. Светящийся клинок, отбрасывающий красные отблески во все стороны. Возникло прямо у неё в руке, будто всегда там был. Редкие капли дождя, падавшие сверху, мгновенно испарялись, когда достигали лезвия.
Оружие мёртвых Небожителей. Длинный меч, но какой именно я не понял. Такое же оружие, как мои цепи. Татуировки на предплечьях начали нагреваться, будто почуяли себе подобное.
Старик Громов говорил об этом. И вот, его внучка решила показать, что умеет.
– Я не вернусь, – повторила Катерина, направив меч на меня. – Никогда. Лучше уходи. Не вынуждай меня.
Я засучил рукава, обнажая татуировки на предплечьях. И снова мне угрожают оружием, уже в третий раз за день.
– Убери это, девочка, – попросил я спокойным голосом. – Нам надо серьёзно поговорить.
Глава 8
– Я не вернусь туда, – решительно произнесла Катерина, глядя на меня исподлобья. – Никогда. Знаешь, что они тогда сделали?
– Представь себе, знаю, – со вздохом сказал я.
Я вытянул правую руку. Цепь вылетела вперёд, подчиняясь моей воле. Красные звенья со скрежетом опутали меч Небожителя за лезвие и эфес, и начали тянуть оружие ко мне.
– Это что? – спросила она, с недоумением смотря то на меня, то на цепи.
Она всё ещё держала свой красный призванный меч. Но лезвие вытягивалось и со щелчками разделялось на сегменты, перепутываясь с моей цепью. Каждый сегмент очень острый, но не видно, как именно он соединялся с остальными. Будто они висели в воздухе, сохраняя форму гибкого клинка.
Если нужно, можно рубить и колоть, если нужно – станет гибким, как хлыст. Жуткое оружие. Зато мне стало понятно, что это. А когда что-то становится понятным, с этим проще
– Меч-хлыст Небожителя Тэрта, – сказал я. – Только не помню название. Я обожал в детстве ту историю, как твой прапра-сколько там раз пра-дед прикончил Небожителя и забрал себе этот меч. Теперь он у тебя. Выпусти, никуда он от тебя не денется.
Катерина послушалась и разжала пальцы. Меч исчез, растворившись в воздухе. Моя цепь со звоном упала на землю, потом потянулась ко мне, обвила предплечье и постепенно исчезла, сливаясь с кожей. Снова остались только татуировки, от которых шло тепло.
– Я тебя понимаю, – я посмотрел ей в глаза и шагнул ближе. – Когда я был маленьким, они увели меня в ту комнату. Помню ту гадость, которой меня поили. На вкус, как кислота. Или даже хуже.
Катерина кивнула после секундного молчания.
– Потом помню ту темноту, в которой видно только огонь свечей духов. И как в меня вживляли частицу души давно мёртвого Небожителя. И боль, его и мою. Её я помню до сих пор.
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Но стояла на месте и бежать не пыталась.
– Династия Громовых не простила своему основателю, – продолжал я. – что он допустил смерть всех Небожителей. Поэтому так хотели вернуть их мощь. Но вся сила бесполезна против этого – я показал рукой на то место, откуда пришёл. – Павел Громов это понимал. А его потомки нет. Поэтому он побеждал, а они проигрывали.
Там, куда я показывал, всё ещё стоял дым после боя. Пахло гарью, жжёной резиной и тухлым яйцом. Над зданиями торчал Паладин.
– Но когда это их останавливало? – я встал напротив неё почти вплотную. – Запомни одну вещь. Они могут вредить тебе, только когда ты беззащитна. Но скоро к тебе будет невозможно подобраться, ты станешь сильнее. Они не вернутся к тебе с этими свечами. Никогда. Не смогут, испугаются твоего гнева. Ведь ты будешь императрицей, во дворце и с целой армией, которая тебя охраняет.
– Это дед хотел вернуть то оружие, – очень тихо сказала Катерина. – Папа меня вывез в Дискрем, когда смог выкрасть, но люди деда меня выследили и забрали сюда. Я не вернусь к нему.
– Тебе и не нужно. Он стар, болен и скоро умрёт. Ты сядешь на его место, а я это обеспечу, как и обещал. Взамен на то, что получу я. Потом делай что хочешь. Но пока ты сидишь во дворце, никто не посмеет тебе навредить. Ты будешь сильнее, чем тогда.
Я отошёл и отвернулся. Больше никто не видел нашу короткую схватку, кроме той сбежавшей троицы. Но вряд ли кто-то поверит трём увальням, что какая-то девушка владела мечом Небожителя Тэрта. Подумают, что они перепили или свихнулись.
– Возвращаемся, – сказал я. – Там будет транспорт, который увезёт нас в академию. Там ты учишься тому, чем там сейчас обучают, а потом отправишься во дворец, когда старик-император умрёт. А сбежишь – тебе точно навредят. Идём?
– Идём, – повторила она упавшим голосом.
– Но не сразу. Ещё одна вещь. Ты же опять сбежишь.
– Не сбегу.
– Я тебя не верю, девочка.
– Не называй меня так! – огрызнулась она.
– И не огрызайся. Сбежишь при первой же возможности. И вот я думаю, – я усмехнулся и потёр подбородок. – Может быть, связать тебя? Посадил бы на цепь, но это неприятно. А вот верёвки в самый раз.