Молот Златы
Шрифт:
Крупные гладиолусы уложены на крафтовой бумаге в определенном порядке, полураскрытые бутоны переплетают основные. Почему она припирается вечно с зефирным веником ко мне? Я кто по мнению Шаховой, тот кто очень нуждается в букетах? Благо, что при всех не сует, а где-то отцепляет и потом одаривает. Отдаю потом ринг-герлзам, не домой же нести это великолепие. Все парни уже стебут и это ни черта не смешно! Понимаю, что выбирает долго, тщательно, время тратит, такое творение с кондачка не купишь… Делать ей, что ли нечего! Злиться перестал, после того, когда понял, почему именно гладиолусы. Не думал, что она такая приверженка легенд.*
Все портит шкура, стоящая передо мной с раздвинутыми ногами. Выдает
Медленно разворачиваюсь к Шаховой. Стягиваю с члена резинку и засовываю его в штаны, презер швыряю на пол. Поправляю рукой, чтобы удобнее лег, потому что стояк уложить не так просто. Спрятав лицо за букет, она странно сверкает огромными глазищами, которые медленно наполняются влагой. Да вот только этого не надо! Злата даже мельком не захватывает раскоряченную девку, смотрит только исключительно на меня. Полирует взглядом, вызывает далекое ощущение мажущего стыда, словно родители за чем-то неприличным застали. Что за хрень? Я кому-то должен? Нет же! Нет.
Отвязываю тело, киваю на дверь. Залетная раздражена и недовольна. Зло одергивает платье и шагает на выход. Задерживается в дверях и шипит в сторону Златы.
– Ты позже не могла прийти? Весь кайф поломала! Приперлась, овца.
Шахова даже не оглядывается на нее и продолжает смотреть на меня. Не особо принимает поток злости, который направляется на нее широченной струей. Да она вообще хоть на что-то способна реагировать сейчас? Почему ведет себя так, словно я ее парень и она застала меня за изменой. Нет, словами не выражает, но вот взглядом сечет, словно длинной и острой леской траву косит. Но не смотря на все здесь происходящее, возникает острая и неожиданная необходимость закрыть ее собой от потока недовольства левой бабы. Она не обязана принимать на себя неудовлетворенность случайной шлюхи. Я это делаю лишь потому, что давно знаю Шахову. Ничего такого, элементарная дань уважения.
– Иди давай, - подаю команду залетной. – Там много жаждущих, не обломаешься.
Не успев дослушать, вылетает в дверь. Одной проблемой меньше. Теперь здесь разволочить и можно быть свободным. Скрещиваю руки на груди и жду, что мне скажет Шахова. Расшвыривать покаянные слова не собираюсь. Пусть говорит зачем приходила и сваливает. Хочу уже остаться один. Время куража прошло, внутри все улеглось. Хочу просто поехать домой, принять душ и спокойно лечь. Неторопливо обдумать разговор с Федей. Задрали все эти девки, толку от них нет.
Едва уловимый хруст крафта разносится по помещению. Странно как-то, за долбящими звуками, которые доносятся ото всюду, я его слышу. Побелевшие пальчики, уцепившиеся за стебли, становятся словно неживые, только ногти усматриваю в моменте. Недлинные, аккуратные, сверкающие опасным кроваво-красным цветом. Злата так и не отняла цветы от лица, по-прежнему закрывается, вижу только глаза. Темные, огромные. Панночка, блядь! Только развивающихся по ветру волос не хватает. Странная она, очень странная малышка Уэнсдей.
– Ваня, зачем ты с ней? – доносятся глухие звуки из-под цветов.
– Что зачем? Что ты дуру из себя строишь? – делаю шаг вперед, не расцепляя рук. – Ты преследуешь меня или что?
– Нет. Просто переживаю и все, когда у тебя бой. Мне нельзя этого делать?
– Ты на все бои мои прешься! Нахуя?
– Дурак ты, что ли! – наконец, взрывается Злата. – На тебя все ходят! Ты запретишь? Или каждый раз дозволения спрашивать? Ты… твердолобый мудак…
По мере того, как она распаляется,
Любуюсь и истово не желаю, чтобы была рядом. Не нужна. Не только она не нужна, никто в принципе не сдался. Зачем они мне, а? Все, о чем брежу – достижения в спорте. Титул чемпиона мой главный оргазм жизни и мозга. С другой стороны, только Шахова будит во мне хотя бы такие эмоции, только тогда понимаю, что не мертв по отношению к девушкам. Мне никто и никогда не нравился, чтобы преследовать или как-то завоевывать какую-то мадам. Они сами приходили и приходят все время и дают-дают-дают. Все им нужно только одно – ебля, безудержная и жесткая. И чем жестче, тем лучше. Это я уже понял.
В моменте, не думая о последствиях, приближаюсь и хватаю ее за шею. Отшвыриваю цветы, разделяющие нас, и прижимаю Злату к себе. Она дрожит, мгновенно затыкается. Наклоняюсь к ее лицу и выпаливаю глухо.
– На ее место хочешь, м?
Держу ее, не даю вырваться, а попытки неслабые. Дергается и трепыхается под моими ладонями, но ей без вариантов. Из моих лап не каждый сильный соперник выпутывается, а то и вообще озябает зачастую. Прерывистое дыхание опаляет мои губы, жжет их. Молча борется, если это можно так назвать, отцепляет мою руку, точнее безуспешно пытается это сделать. В этой схватке нечаянно мажет по моим губам своими, неярко касается, но этого хватает, чтобы распалить и так мою колобродную кровь. Специально сильнее прижимаюсь своим лицом к ее и вдыхаю. Сопротивление заводит не на шутку, проламывает мою зверскую оборону.
– Никуда я не хочу, - обмякает в тисках. – Пусти меня, Вань.
– Какого тогда приходишь без конца, скажи, - зачем мне нужен ответ, не понимаю, но, если не скажет, сгорю на месте. Пусть говорит и отваливает от меня со своими хотелками.
– Больше не повторится. Все, пусти. Это было в последний раз, - опускает руки вдоль тела. – Трахай кого хочешь и как хочешь. Не мое дело. Все, Молот, освобождаю тебя от себя. Да пусти же!
Небрежно ее отшвыриваю, размыкая объятия. Контролирую, чтобы не свалилась, регулирую силу. Это больше для того, чтобы поняла, что делать ей со мной рядом нечего. Пусть уже найдет себе типа и отжигает с ним, а с меня соскочит. Не смотрю на Злату сейчас, не могу. Стыдно за слова и действия. Понимаю, что для нее нет ничего обиднее моей реакции, но я должен все это делать. Должен! Мне не до чего сейчас, да и потом тоже будет так же. Есть цель и к ней надо идти, а остальное все недоступно и не нужно.
– Освобождаешь? – ядовито насмехаюсь. – От себя?! А было ли от чего?
Смертельная бледность заливает все тело Шаховой. Секу пренебрежением, будто вымоченными розгами по нежной душе прохожусь. Вспухает и чернеет светлая оболочка, я это чувствую. Уходи же, молю ее мысленно, ведь если не взбрыкнет сейчас, еще сильнее словами обижу. Не хотелось бы мне так с ней не потому, что знаем друг друга по факту дружбы родителей, а вопреки. Хренов семейный круг! Скольких же ты повязал гребаными обязательствами! Ладно Мот с Леркой обоюдно прилипли друг к другу, но я-то не обязан продолжать славные традиции и искать подругу исключительно в «круге доверия». На хер эти древние устои, я свободный человек в конце концов. Хотя что я разошелся, мне в принципе никто и ничто не навязывал, все происходящее только фантазия Шаховой. Сука… Рассуждаю, как обсос, отмазы леплю сам перед собой. На хрен все!