Молотобойцы
Шрифт:
8. РЕЙТАРЫ ПРИЕХАЛИ
Серпуховский воевода Очкасов, получив от Федосейки Стрелка письмо Меренкова о крестьянском непослушании приказу помещиков Челюсткиных, расспросил подробно Федосейку, выслушал все его заверения, что крестьяне бунтовать не хотят, а только просят оставить их работать около землицы, несколько раз промычал: «М-да-с…» – и приказал надеть на Федосейку ножные железы, обрить полбороды и полголовы и бросить в погреб.
– Ты тоже, смекаю, гнешь сторону воров и татей и их улещиваешь жить на старый
Воевода хотел показать себя умелым усмирителем и великим воителем. Поэтому он приказал рейтарского полка капитану Дмитрию Гавриловичу Битяговскому, взяв двадцать рейтаров, поехать в сельцо Веселые Пеньки, «чтобы он, Битяговский, сам опрашивал и сыскал накрепко по святой непорочной Христове евангельской заповеди господни ей-же-ей с записью всех порознь статьями, зачем гилем против господского приказу восстали, кто были зачинщики и огурщики». А для сыску и допросу дал в помощь поручика Вилима Фанзалена, подьячего Пахома Лаврова сына Портомоина и земского дьячка Федора Петрова сына Ляпина.
Всю ночь шел сильный дождь. Дороги размыло. Небольшой отряд капитана Битяговского с трудом плелся по глинистой вязкой почве.
Всадники растянулись гуськом. Когда приближались к сельцу Веселые Пеньки, капитан Битяговский приказал рейтарам подтянуться ближе и быть наготове.
В сумерках всадники въехали в рощу. Между деревьями мелькнуло несколько человеческих теней.
– Кто там бродит? Стой! – крикнул Битяговский.
Одна тень отделилась и приблизилась.
– Кто такие, говори!
– Мы пеньковские. А вы кто?
– А вот сейчас ты узнаешь, кто мы такие. Подойди ко мне. – Битяговский, держа в руке пистолет, подъехал к стоявшему перед ним крестьянину в кожухе с колом в руках.
– До усадьбы близко?
– Близко. Полверсты будет.
– А это что за люди с тобой?
– Да тоже пеньковские.
– Зови их сюда, и пойдете впереди к усадьбе.
– Это не можно. Нам велено здесь стеречь дорогу.
– Кем велено?
– Да мирским сходом.
– Сходом? Так вот кого вы слушаете? – И Битяговский полоснул мужика плетью по голове.
Мужик отскочил.
– Ребята, бьют! – крикнул он, отбегая в сторону, и все тени крестьян рассыпались и исчезли за деревьями.
Несколько рейтаров бросились за ними, но лошади вязли в мшистой почве и с трудом выбрались обратно на дорогу.
Битяговский выстрелил в сторону убегавших. Желтый свет блеснул в темноте, и выстрел гулко прозвучал в тихом лесу.
Приехав в усадьбу, капитан Битяговский нашел ворота на запоре, караульщики в щель опрашивали, кто такие и чего нужно, и, узнав, что прибыли рейтары для суда и расправы, распахнули ворота.
Приказчик Меренков впустил гостей в господские хоромы.
Рейтары расставили коней во дворе и вволю задали им сена и овса. Меренков жаловался, что крестьяне обложили усадьбу со всех сторон, подходили к воротам, хвалились «убить всех до смерти» и теперь поднимают другие деревни.
Утром Битяговский с рейтарами проехал
Поручик Вилим Фанзален получил приказание с десятью рейтарами проехать в рощу по следам крестьян, разведать, где они скрываются, и привести кого-либо для допроса. Поручик Фанзален, выходец из Голландии, прибывший в Московию искать подвигов и удачи в новой, сказочной для него стране, горячо взялся за дело. Десять рейтаров в черных бархатных рубахах и железных латах и касках, с копьями, переехав плотину, углубились в рощу. Фанзален на сером татарском коне ехал впереди рядом с толмачом. [26]
26
Толмач – переводчик.
Через дорогу протянулась изгородь поскотины, где летом паслись телята. Ворота, сложенные из жердей, были заложены бревнами. Десяток крестьян стоял за изгородью. В руках у них были рогатины, косы и топоры на длинных рукоятках. Один держал большое фитильное ружье.
Фанзален вступил с крестьянами в переговоры.
На вопрос, зачем они ушли из своих домов в лес и заложили ворота, крестьяне отвечали, что в лесу «вольнее».
Фанзален удивился и спросил, почему они не идут, куда их посылает господин.
Они ответили:
– Живы в руки не дадимся, однова помирать, так лучше под солнышком.
Фанзален еще не понимал, в чем дело и откуда упорство.
– Но если вас будут хорошо кормить, дадут чистые избы, разве не лучше работать на заводе?
Толмач перевел, и крестьяне загудели:
– Вот чего сказал! Стали бы мы здесь в похоронках укрываться, если бы нам дали белые избы и сытные харчи… Этак всяк из нас пошел бы на завод. Только рудокопщики весь день бьются в мокряди, плавильщики обжигаются около печей, – работа коневня, а кормятся одной тюрей.
– А что такое тюря? – не понимал Фанзален.
Толмач объяснил:
– Порежут мелко старого аржаного хлеба, польют водой или квасом, накрошат, коли есть, луку, – вот тебе и тюря.
Фанзалену было двадцать лет, он хотел подвигов, мечтал о схватках с бешено налетающими татарами, а здесь перед ним стояли смирные крестьяне, в рваных кожухах, в лыковых лаптях, угрюмо просящие, чтобы их оставили в покое. Он повернул коня, но вспомнил наказ капитана Битяговского и потребовал дать ему выборного. Крестьяне вытолкали вперед глубокого старика Савуту Сорокодума, опиравшегося на топор, насаженный на длинную рукоять.