Молотодержец. Легенда о Зигмаре

Макнилл Грэм

— Все это верно, — согласился Бьёрн. — Только сказанное тобой никак не влияет на мое мнение: Тьма облепила тебя наподобие плаща. Ты наделена властью над людьми.

Ведьма рассмеялась горьким, сухим смехом:

— Так что именно тебя беспокоит? Что моя сила больше, чем у людей?

— Да, это, — признал Бьёрн.

— По крайней мере, честно, — кивнула ведьма и опустилась на корточки подле склепа. — Давай скорей сердце.

Бьёрн бросил мешок, колдунья поймала его на лету и вывернула содержимое в костер. Сердце тут

же зашипело, и в воздухе сильно запахло паленым мясом. Оно потрескивало и стреляло жиром; от мясного духа рот Бьёрна наполнился слюной.

— Бог мертвых к тому же ведает сновидениями, — сообщила ведьма. — Он посылает видения тем, кто проводит в его царство души умерших.

Бьёрн ничего не сказал, не желая поддерживать разговор о культе смерти. Ведьма посмотрела ему прямо в глаза и спросила:

— Хочешь услышать о моих снах?

— Нет, — отрезал Бьёрн. — Что из того, что мне интересно, может тебе присниться?

Колдунья пожала плечами, ворочая в костре охваченное пламенем сердце, сморщившееся и почерневшее.

— Сны — врата в будущее, — сказала она. — За суетой, гордостью или отвагой не спрячешься от бога мертвых, а ведь раньше или позже все попадают в его царство.

— Ритуал еще не окончен? — спросил Бьёрн, рассерженный болтовней ведьмы.

— Подходит к концу. Только ведь ты должен лучше всех знать, что не следует торопиться, когда приносишь жертву богам.

— Что это значит? — вопросил Бьёрн, угрожающе возвышаясь над колдуньей. — Говори прямо!

Старуха посмотрела на него, и Бьёрн почувствовал, что его сердце будто сжалось в ледяных тисках. Он ощутил ледяную руку так же точно, как огонь пожирал бычье сердце. В глазах колдуньи отражалось пламя костра, только тепло от него совсем исчезло.

Завывал холодный ветер, и за спиной короля, словно живой, бился плащ. Бьёрн перевел взгляд на небо — оно стало черным и беззвездным. Никогда еще он не чувствовал себя таким одиноким.

— Ты стоишь на краю бездны, король Бьёрн! — прошипела ведьма, и голос ее ножом полоснул безмолвие ночи. — Так что слушай внимательно. Дитя грома в опасности, ибо силы Тьмы ополчились против него, только он еще не знает об этом. Если он выживет, то человеческая раса восторжествует и будет властвовать над землей, морем и небом, но стоит ему споткнуться — и мир потонет в крови и огне.

— Дитя грома? — переспросил Бьёрн, отрываясь от созерцания мертвых небес. — О чем это ты?

— Я говорю о далеком будущем, когда ни тебя, ни меня уже не будет на свете.

— Если меня не будет в живых, какое мне дело?

— Ты великий воин и хороший человек, король Бьёрн, но после тебя придет тот, кто станет воином величайшим.

— Мой сын? — уточнил Бьёрн. — Ты говоришь о Зигмаре?

— Верно, — кивнула колдунья. — Я говорю о Зигмаре. Он стоит перед вратами Морра, и богу мертвых известно его имя.

Сердце Бьёрна сжалось от страха. В Кровавую ночь

он потерял жену, и возможность пережить сына ужасала его пуще всего на свете.

— Спаси же его! — взмолился король.

— Нет. Только ты можешь его спасти.

— Как?

— Дав мне священную клятву, когда я попрошу, — отвечала ведьма, взяв Бьёрна за руку.

— Проси же! — вскричал Бьёрн. — Я поклянусь, в чем пожелаешь.

Старуха покачала головой, ветер утих, и вновь засветили звезды.

— Я еще не попросила, Бьёрн, но будь готов, когда я спрошу с тебя обет.

Король кивнул и отшатнулся от ведьмы. Он оглянулся по сторонам и заметил, что небо вновь стало обычного сумеречного цвета. Он тяжело вздохнул и снова взглянул на склеп Триновантеса.

Огонь потух, бычье сердце сгорело дотла.

Колдунья исчезла.

Зигмар видел, как померк крохотный мерцающий огонек на Холме воинов, и поник головой. Он знал, что закончился погребальный обряд по его умершему другу. Отца на склоне он разглядеть не мог, но точно знал, что Бьёрн не станет пренебрегать обязательством перед мертвыми.

Зигмар содрогнулся и взглянул на садящееся на западе солнце. Скоро стемнеет, часовые на стенах уже зажгли светильники, освещавшие открытое пространство перед стенами Рейкдорфа. Ночь — опасное время, когда живущие в лесах и горах монстры заявляют права на землю.

«Нет, с этим покончено, — подумал Зигмар. — Настала эра людей».

— Я прогоню тьму, — прошептал он, положив ладонь на тяжелый квадратный камень в самом центре Рейкдорфа.

Камень был шершавый и красный, с тонкими золотыми прожилками, — ничего подобного к западу от гор не встречалось. Солнечные лучи нагрели его поверхность, и Зигмар ощутил тепло, словно камень выражал согласие с мыслями и чувствами юноши. Услышав топот приближающихся шагов, Зигмар поднял голову.

По городу, гордо задрав головы, шествовали все еще облаченные в доспехи Вольфгарт и Пендраг. Зигмар обрадовался и улыбнулся, ведь он так сроднился с этими храбрецами, которые сражались и истекали кровью бок о бок с ним.

— Ну, чем ты тут занимаешься? — вопросил Вольфгарт. — Пора бы выпить, к тому же немало женщин жаждут приветствовать наше возвращение.

Зигмар поднялся и сказал:

— Хорошо, что вы пришли, друзья мои.

— Все ли в порядке? — поинтересовался Пендраг, уловив тон Зигмара.

Зигмар кивнул в ответ и снова сел на корточки подле красного камня.

— Знаете ли вы, что это? — спросил он друзей.

— Само собой, — кивнул Вольфгарт и опустился рядом с Зигмаром.

— Это Клятвенный Камень, — ответил Пендраг.

— Верно, — улыбнулся Зигмар. — Первые вожди племени унберогенов привезли Клятвенный Камень из далеких восточных земель и положили там, где решили основать город.

— И что с того? — недоумевал Вольфгарт.