Молоты Ульрика
Шрифт:
Арик подошел к нему.
— Все готово? — добродушно спросил он Драккена, который тут же схватился за седло, стараясь не выглядеть бездельником.
— Расслабься, — сказал Арик. — Еще вчера я был на твоем месте: новичок, крови не нюхавший, впервые столкнувшийся с такими парнями, как Волки. Просто иди с Отрядом, и ты найдешь свое место.
Драккен ответил нервной, натянутой улыбкой.
— Спасибо. Просто я чувствую себя чужаком в этой… в этой семье.
Арик ухмыльнулся и кивнул.
— Да, это семья. Семья живет вместе и умирает вместе. Доверяй нам, и мы станем доверять тебе.
Он
— Вон Моргенштерн. Он здоров, что твой призовой бык, и если он зовет тебя выпить, постели соломы под стол — спать ты будешь там. А еще у него доброе сердце и тяжелый молот. Грубер… вот к кому держись поближе; ни у кого больше нет такого опыта и столько отваги. Вон там Аншпах… никогда не верь его суждениям и не принимай его пари, верь только его правой руке. На поле боя он — сама ярость. Вон тот рыжий парень — Каспен, он еще и наш лекарь. Все твои царапины будет осматривать он. Эйнхольт и Шелл, наши лучшие следопыты. Шиффер, Брукнер, Дорф — замечательные всадники.
Он замолчал.
— И помни, что ты не единственный новичок. Левенхерца тоже перевели к нам в одно время с тобой.
Их взгляды устремились на последнего рыцаря, стоящего в одиночестве в углу конюшни и проверявшего подковы своего коня.
Левенхерц был высоким, царственно выглядящим человеком, красивым, с орлиным профилем. Иные говорили, что это признак королевских кровей, а Моргенштерн божился, что парень — бастард. Он держался спокойно и отчужденно, почти так же, как спокоен и замкнут был Эйнхольт, если это возможно. Десять лет он служил Белому Волку, сначала в Красном Отряде, потом в Сером. Казалось, что он не мог найти себе место по душе, а возможно, он не приходился по душе в тех местах, где служил. Никто не знал, почему Левенхерц пришел к ним, но Аншпах был готов спорить, что парень ждет назначения на должность Комтура того или иного отряда. Грубер думал так же, и этого было достаточно для всех остальных.
— Левенхерц? — пробормотал Драккен. — Он же не новичок, как я. Он уже послужил в Отрядах и… и он такой надменный. Он пугает меня.
Арик подумал над этим и кивнул.
— Да, пожалуй, меня тоже.
Их беседу прервал стук распахнувшейся двери. Ганс, молодой Комтур отряда, внушительно выглядящий в доспехах и волчьей шкуре, зашел внутрь.
— Вот оно… — пробурчал Каспен.
— Момент истины, — согласился Шелл. Его худое лицо напряглось в ожидании.
Дорф оборвал неровный фальшивый свист.
— Итак, Комтур? — высказал Аншпах вопрос, мучивший всех Волков.
Ганс обернулся к нему.
— Мы выступаем в Линц… — тут ему пришлось погасить всплеск их радости. — Хватит, парни! Хватит! Ребята, это не та слава, которой мы жаждем. Я только что получил наш приказ от самого Верховного Жреца.
— И? Что имеет сказать нам этот старый хрыч? — хрипло спросил Моргенштерн.
— Повежливей, пожалуйста, Моргенштерн, — прикрикнул Грубер.
— Извините меня, старики! Я хотел спросить, что нам говорит Верховнейший старый хрыч?
Ганс выглядел печальным и уставшим. Он вздохнул.
— Три отряда Пантер посланы в Линц на
— Эскортом? — Грубер не скрывал удивления, а все остальные молчали, не зная, чего еще ожидать.
— Маркграф с семьей и несколько его слуг спаслись при набеге на усадьбу. Как вы знаете, Линц связан клятвой верности с Мидденхеймом, и граф весьма озабочен тем, чтобы его кузен-маркграф не пострадал. Короче говоря, мы должны сопровождать маркграфа и его свиту в город, обеспечивая безопасность его персоне и его собственности.
Стон разочарования не сдержал ни один рыцарь.
— Значит, вся слава достанется Пантерам? — вслух размышлял Аншпах. — Они будут охотиться на этих рыщущих шакалов, найдут их в конце концов, разомнут свои старые кости, а нам, получается, досталась роль няньки при благородных детках?
Ганс пожал плечами — что ему еще оставалось делать?
— Строго говоря, это задание — тоже почетное… — начал он.
Тут Моргенштерн в подробностях рассказал всем, что он думает о таком «почете» и куда его могут засунуть люди, считающие Волков обозной командой. Ганс не был удивлен такой реакцией.
— Ладно, други. Давайте-ка просто сделаем работу, о которой нас попросили. По коням. Белый Отряд, за мной.
До Линца они добрались за два дня. Свежий весенний дождь умыл луга и прибил дорожную пыль, а вскоре путь Волчьего Отряда осветило бледное солнце, вышедшее из-за облаков.
За несколько миль до разрушенной усадьбы Ганмарков рыцари уже могли разглядеть обгорелый остов некогда великолепного дома, а запах пожарища Волки учуяли еще раньше. Темный, маслянистый дым висел в воздухе как скопище кучевых облаков, несущих грозу погожему весеннему деньку. К дыму примешивался непонятный запах, напоминающий аромат засахаренных фруктов и специй вперемешку с запахом пепла из погребальной урны.
Грубер ехал рядом с Гансом и морщил нос. Молодой Ком-тур поглядел на него.
— Грубер, что это?
Старый Волк прочистил глотку и сплюнул в сторону, словно хотел избавиться от привкуса дыма во рту.
— Понятия не имею. Я такого запаха никогда не встречал.
— В этих краях его повстречать и нельзя, — раздался голос сзади. Ганс и Грубер обернулись, чтобы увидеть точеный профиль Левенхерца. Высокий рыцарь ехал сзади, умело и бесстрастно выдерживая дистанцию.
— Что ты имеешь в виду, брат? — спросил Грубер.
Левенхерц улыбнулся не совсем по-дружески.
— Мой прадед был Рыцарем-Пантерой. В два священных похода ходил. Все в те далекие адские края, где только и есть, что жара да пыль. Когда я был ребенком, он часто, мне рассказывал истории о древних гробницах и мавзолеях, о чудовищной нежити, обитающей во тьме ночи. Он рассказывал. Я запоминал. Я стоял в его старой светлице, где он хранил книги и воспоминания, старые доспехи, знамена и стяги. В этой старой комнате всегда стоял такой запах — запах праха, иссушенных временем костей, сладковатый и острый аромат погребальных благовоний. Он всегда говорил мне, что это запах смерти из далеких гробниц Арабии. — Он поежился. — А теперь я снова чувствую этот запах. И он куда сильнее, чем в светелке моего прадеда.