Момент бури

Чернышева Наталья Сергеевна

Достаточно того, что истина известна мне, профессору Ольмезовскому и двоим Чужим. И никто из нашей четверки, уверен, попусту языком трепать не станет.

Мы договорились, когда и откуда отправимся в Катуорнери. Ми-Грайон тарг задержался, чтобы предостеречь меня.

–  Слушай, ты, терранин, - свирепо прорычал мне воин, - если мой брат свернет себе шею на этом твоем дерьмоходе…

–  Твой брат взрослый мужик и должен сам понимать, куда его черти несут, - возразил я.
– А если ты так за него беспокоишься, поезжай с нами, только и всего.

–  Наедине с тобой я его

не оставлю, уж будь уверен!
– заявил тарг.

–  Пожалуйста, - буркнул я ему в спину и полез в кабину.

Ты и в самом деле собираешься отправляться в этот их город?
– спросил у меня недоверчивый взгляд Кристины.

–  Собираюсь, - сказал я, запуская тест всех систем снегохода заново.
– А что еще мне остается делать?

–  Не отправляться в город Чужих, - дала девочка добрый совет.

–  Ну, спасибо, - поблагодарил ее я.
– А с психокодом что делать? К тому же, я и в самом деле хочу спасти друга. Да и почему бы не посмотреть, в конце концов, на их город? Я все равно отправился бы в Катуорнери даже без всякого психокода.

Скептическая ирония. Недоверие. "Как можно позволять себе соваться в смертельную ловушку из наивного любопытства? Как можно считать другом какого-то там Чужого?!"

–  Не пытайся проникнуть за барьер этого психокода!
– мгновенно ощетинился я, поворачиваясь к ней.
– Не ты его ставила, не тебе он и предназначается!

"Агрессивность как барьер? Интерес. Любопытство, стремление разобраться, что к чему, азартное желание справиться с такой трудной задачей…"

–  Отвали!!!
– закричал я, хорошенько встряхивая несносную девчонку.
– Не смей ковыряться в моих мозгах!

"Отпусти". Иссушающий жар, привкус озона, рвущееся наружу всепожирающее пламя. "Отпусти, Манфред. Не доводи до беды".

Я оставил Кристину в покое и полез за водой.

"Дай и мне".

–  Держи, - я протянул девочке стаканчик.
– А в гости к Чужим я все-таки наведаюсь. Гляну, что там к чему.

–  Я с тобой!

–  С ума сошла?! На генсканер нарываешься?! Они с такими, как ты, полукровками, не церемонятся. Содатум помнишь?

Кристина помнила.

–  Вот то-то же и оно. Останешься здесь. Присмотришь за Тэйну и малышом.

Кристина угрюмо посмотрела на меня. Ей не нравился Ми-Грайон тарг. Еще больше ей не нравился мальчик Гретас Хорошен. "Опасность, Манфред! Большая опасность!"

–  Они же отправятся в Катуорнери вместе со мной, - озадаченно произнес я.
– Какая вам от них может исходить опасность?

–  Будь осторожен.

–  Буду, - пообещал я.
– Тебя проводить в номер?

–  Необязательно. Помню дорогу.

–  Ну, смотри.

Кристина вылезла из кабины и, не оборачиваясь, пошла к выходу. Какое-то время я смотрел ей

вслед, потом снова вернулся к приборам на консоли управления. Надо было продолжить настройку, но желание пропало. Все буквально валилось из рук. Я мысленно плюнул и откинулся на спинку кресла отдохнуть. И сам не заметил, как задремал. А приснился мне содатумский осенний день…

Летним ясным днем на пляже было весело. Оранжевый песок, прозрачные волны в кудрявых барашках пронизанной солнечным светом пены. В осеннюю же непогоду трудно было найти место неуютнее. Мохнатые свинцово-серые тучи нависают так низко, что кажется - еще миг, и небо совсем опустится на землю, захлопнет собою мышеловку, внезапно ставшую слишком тесной для мира. Исполинские волны с мерным гулом накатывали на безлюдный пляж, заваленный выброшенными ночным штормом неряшливыми комками водорослей. Воздух пропитан смесью йода, соли и сероводорода, и сыплется, сыплется с вышины мелкая промозглая морось - не то дождь, не то мелкий мокрый снег.

Я потерянно бродил по песку, спрашивая себя, за каким чертом меня сюда принесло. Хотелось вернуться в уют и тепло больничной палаты, взять в окоченевшие пальцы кружечку горячего кофе… Но что-то не давало вот так просто повернуться и уйти. И я бродил и бродил вдоль кромки прибоя, пиная попадавшиеся под ноги округлые валуны в два кулака размером; их было мало, и они торчали из темного песка наподобие гигантских белых яиц неведомых морских зверей.

–  Не знаю, и знать не хочу!
– донесся вдруг до меня чей-то визгливый голос.

Я посмотрел в ту сторону. Кому еще могло придти в голову гулять под дождем?

Это оказалась девица очень странного вид: невысокая и тощая, нелепо одетая, в кепке козырьком назад и старых-престарых космических ботинках со стертыми носками. Наверное, девица когда-то усердно пинала этими ботинками под чей-то увесистый зад, а потом сохранила обувь в память о той исторической победе.

–  И знать ничего не хочу!
– визжала девица в крошечный голографический экранчик переносного видеотелефона, яростно меряя пляж широкими шагами.
– Вы мне обязаны! В конце концов, это случилось по вашей вине! Я не намерена еще раз отваливать бешеные деньги за очередной летальный исход! Что?! Ну, я вам устрою! До самого Ольмезовского доберусь, если понадобится! Знать будете в следующий раз на ком опыты свои долбанные ставить! Мать вашу!

Она грязно выругалась, отключила прибор, с трудом удержавшись от того, чтобы не швырнуть его в море, и уставилась на меня.

–  О!
– сказала она.
– А ты что здесь потерял, чудо?

–  Я просто гуляю, - огрызнулся я, девица мне не понравилась.

–  По такой погоде? Оригинал! Ну, иди, гуляй дальше…

Она задрала голову и стала смотреть в низкое небо, часто моргая.