Мона Лиза Овердрайв

Гибсон Уильям

Цветным кубам, сферам и пирамидам всё время приходилось менять расположение, уступая место круглому белому столпу, соседство с которым превращало их в карликов. Его верхушка была гладко срезана верхней границей проекции.

— Этот сукин сын намного больше всего остального, — с некоторым даже удовлетворением сказал Тик, — и никто не знает, что это или кому это принадлежит.

— Но кто-то же должен знать, — возразила Кумико.

— В общем-то, разумно. Должен. Но людям моего, так сказать, амплуа — а нас таких миллионы — не удалось это

выяснить. А это ещё более странно, чем сам факт того, что эта штука вообще существует. Перед твоим приходом я как раз обшаривал решётку в поисках жокея, у которого была бы хоть какая-то зацепка. Ничего. Вообще ничего.

— Как это может быть, что 3-Джейн мертва? — Но тут она вспомнила Финна, чёрные кубики в кабинете отца. — Я должна рассказать всё Салли.

— Тут ничего не поделаешь, остаётся только ждать, — сказал Тик. — Она, наверное, позвонит. А пока, если хочешь, мы могли бы попробовать войти в этот твой маленький ИскИн.

— Хочу, — ответила девочка. — Пожалуйста.

— Будем надеяться, что типы из Особого отдела, которым теперь платит Суэйн, тебя не выследили. Но опять же, чтобы это проверить, нам остаётся только ждать…

— Да, — сказала Кумико, совсем не обрадованная перспективой подобного ожидания.

Глава 35

Война на Фабрике

Черри снова отыскала его в темноте, возле Судьи. Он сидел на одном из Следователей с фонариком в руке, освещая панцирь Судьи из полированной ржавчины. Слик не помнил, как он пришёл сюда, но не чувствовал и рваного края подступающего синдрома. Он твёрдо помнил взгляд девушки в комнате, про которую Бобби сказал, что это Лондон.

— Джентри подключил Графа и его ящик к киберпространственной деке, — сказала Черри. — Ты это знаешь?

Слик кивнул, не отрывая взгляда от Судьи:

— Бобби сказал, так будет лучше.

— Что всё-таки происходит? Что произошло, когда вы подключились?

— Джентри и Бобби, они вроде одного поля ягоды, напали на какой-то след. Оба помешаны на одном и том же. Подключившись, мы оказались где-то на орбите, но Бобби там не было… Потом, думаю, была Мексика. Кто такая Тэлли Ишэм?

— Королева стимов во времена моего детства. Как сейчас Энджи Митчелл…

— Митчелл… она была его бабой.

— Кого?

— Бобби. Он рассказывал об этом Джентри в Лондоне.

— В Лондоне?

— Ага. Мы двинули туда после Мексики.

— И он сказал, что раньше был с Энджи Митчелл? Бред какой-то.

— Да, и ещё он сказал, что именно так наткнулся на этот «алеф». — Слик повёл фонариком, и луч упёрся в скелетообразную утробу Трупожора. — Болтался со всякими богатыми и от них прослышал об «алефе». Называли эту штуку «ловцом душ». Его хозяева сдавали время на нём в аренду тем богачам. Бобби разок его опробовал, потом вернулся и украл ящик. Увёз в Мехико-Сити и начал проводить внутри всё своё время. Но они пришли за ним…

— А ты, похоже, кое-что вспоминаешь…

— Поэтому он оттуда

сбежал. Приехал в Кливленд и заключил сделку с Африкой. Дал Африке денег, чтобы тот его спрятал и заботился о нём, пока он под током, потому что он подходил действительно близко…

— Близко к чему?

— Не знаю. К чему-то странному. Что-то наподобие разговоров Джентри об Образе.

— Ну, — протянула Черри, — думаю, это может его прикончить, то, что он так подключён. Показатели начинают валять дурака. Он слишком давно под этими капельницами. Потому я и стала тебя искать.

В луче фонарика поблёскивали ощетинившиеся стальными клыками кишки Трупожора.

— Это то, чего он хочет. Во всяком случае, если он платит Малышу, то получается, ты работаешь на него. Но эти ребята, которых сегодня видел Пташка, работают на парней из Лос-Анджелеса, на тех, у кого Бобби украл этот…

— Скажи мне кое-что.

— Что?

— Что это за штуки ты построил? Африка говорил, что ты этакий трёхнутый белый парень, который строит роботов из лома. Говорил, что летом ты выводишь их во двор и устраиваешь большие бои…

— Это не роботы, — прервал он, переведя луч на низко посаженные, с серпами на концах, руки паучьеногой Ведьмы. — Они в основном управляются по радио.

— Ты строишь их для того, чтобы потом разломать?

— Нет. Но мне нужно их как-то тестировать. Убедиться, правильно ли я всё сделал… Он щелчком выключил свет.

— Трёхнутый белый парень, — сказала она. — У тебя здесь есть девушка?

— Нет.

— Прими душ. Побрейся…

Черри вдруг оказалась совсем близко к нему, так близко, что он ощутил её дыхание у себя на лице.

— О’кей, ребята, слушайте…

— Какого чёрта…

— …потому что я не намерен повторять это дважды.

Слик зажал Черри рот рукой.

— Нам нужен ваш гость и его оборудование. Вот и всё. Повторяю: гость и оборудование. — Пропущенный через усилитель голос гулко отдавался в железной пустоте Фабрики. — Так вот, вы можете выдать его прямо сейчас — это нетрудно, — или мы просто войдём и всех вас к дьяволу перестреляем. Это тоже не составит нам никакого труда. Пять минут на размышление.

Черри укусила его за руку.

— Бля, мне же нужно как-то дышать, а?

А потом он бежал сквозь темноту Фабрики и слышал, как она зовёт его по имени.

Над южными воротами Фабрики горела единственная стоваттная лампочка, погнутые стальные створки были открыты настежь, скованные морозом и ржавчиной. Свет, должно быть, оставил Пташка. С того места, где засел Слик, скорчившись у пустого оконного проёма, можно было различить за слабым конусом света силуэт ховера. Из темноты с рассчитанной небрежностью — чтобы показать, кто тут хозяин положения, — вышел человек с громкоговорителем в руке. На нём был герметичный камуфляжный комбинезон с тонким нейлоновым капюшоном, натянутым на голову, и защитные очки. Он поднял громкоговоритель.