Мона

Сельберг Дан

Давид кивнул. «Бросать кости» было одним из любимых выражений Меира.

— Во время допроса выяснилось, что некий Арие аль-Фатталь ищет источник финансирования для атаки на Израиль.

Давид посмотрел на экран, где он открыл отчет из Дубая.

— Очевидно, некая форма вирусной атаки. Мы не получили более подробной информации, но исходим из того, что это биологическое оружие. Однако, возможно, речь идет о компьютерном вирусе, направленном против наших банков.

Якоб конспектировал на задней стороне своего доклада. Он обратился к Меиру:

— Почему вы не сообщили нам об этом?

Меир вздохнул.

— Спокойно, Якоб. Наш анализ еще не готов. Как раз сейчас мы ищем аль-Фатталя.

Он давно находится в поле нашего зрения. Он гнилой зуб, который пришло время вырвать. Вы все получите копию отчета из Дубая. Спасибо, Давид. Теперь у нас есть одно имя. Пора проинформировать премьер-министра.

Давид устремил взгляд в окно за спиной Амоса. Иудейские горы. Догоравшее солнце таяло на темных вершинах. Далеко позади простирались пустыни Ирака, а за ними — Иран со своими подземными ядерными лабораториями и бесконечными обещаниями стереть Государство Израиль с лица земли. Еще дальше располагались беспокойные районы Пакистана, контролируемые сотнями бандитских группировок. Где-то в той области скрывался лидер «Аль-Каиды». Исключительно опасный и враждебный мир. Если бы израильтяне знали хотя бы о малой толике угроз, с которыми организация Яссура ежедневно имела дело, им было бы трудно засыпать по ночам.

Первое, что они должны сделать, — допросить Рейчел Папо из подразделения «101» и выяснить, что на самом деле произошло в том гостиничном номере в Дубае.

* * *

Стокгольм, Швеция

Ханны все еще не было дома. В холодильнике лежали нетронутые суши. Эрик чувствовал себя виноватым. Так происходило всегда, когда после ссоры им не удавалось поговорить. Когда он не знал, чем жена занималась или о чем думала. У него, несомненно, болезненное желание все контролировать. Или просто потребность в стабильности. Неуверенность сводила его с ума. Ханна все еще злится? Она же всегда звонила ему. Часто несколько раз за день. А сегодня Эрик встречался с Матсом Хагстрёмом, ей должно быть любопытно.

Близился вечер пятницы. Шаббат. Время, когда они всегда ужинали вместе. Зажигали свечи и ломали хлеб. Эрик купил кошерную еврейскую халу. [20] Но Ханна не позвонила. Значит, разозлилась. Или расстроилась. Может, и то и другое. Намеренно держит дистанцию?

Эрик пил кофе и пытался сконцентрироваться на работе. В плеере играл Ноктюрн (ми минор), оп. 72 № 1. Звуки фортепиано разливались по тесному кабинету. Повсюду лежали папки и стопки бумаг. В центре комнаты находился письменный стол, целиком занятый огромным компьютерным монитором. Около одной из коротких стен стояли в ряд три сервера. Пол был завален сворачивающимися в кольца проводами. У стола стоял женский манекен, который Эрик назвал Мэрилин. На голову манекена был надет красный шлем «Майнд серф». Пятьдесят тонких проводков всевозможных цветов покрывали шлем, словно фантастические волосы. Кто-то предлагал Эрику отдать Мэрилин в выставочный зал.

20

Традиционный еврейский хлеб в форме косички.

Эрик называл интерьер структурированным хаосом. Во всяком случае, такое объяснение он давал Ханне. Скорее истина заключалась в том, что это был неструктурированный хаос. Возможно, в нем находил отражение ход размышлений Эрика. Ворох идей и миллион мыслей одновременно. Ему нравилось такое положение вещей. На остальной площади квартиры царил идеальный порядок. Заведенный Ханной. Но здесь была его территория. Последний форпост. Эрик думал о том, что сказал Йенс. Тайм-аут.

Как бы жена отнеслась к такой идее? Как бы Эрик отнесся к тому, как бы она отнеслась? Если бы Ханна назвала предложение хорошим, означало бы это, что она хочет отдалиться от него? Если бы предложение ей не понравилось, означало бы это, что она боится расставания? Переживает ли Эрик за то, что сделала бы она? Или за то, как бы поступил сам? Что страшнее?

Эрик уставился в монитор перед собой. Там мерцала внутренняя суть «Майнд серф». Длинные ряды кода. Где-то среди миллионов знаков затерялась ошибка. Ошибка, из-за которой программа давала сбой каждый раз, когда тестировалась в реальных условиях. Может, дело не в программе? Что нужно сделать, чтобы дополнительно улучшить шлем и гель? Что, если погрузить сенсоры еще на пару миллиметров глубже в голову? Может, они улучшат проводимость геля?

В кармане задрожал мобильник. Эсэмэска. «Сижу на экстренном совещании». В пятницу вечером? «Рассчитываю быть дома через час». Сёдерквист посмотрел на часы. Двадцать минут одиннадцатого. Вздохнув, он положил телефон на стол. Потом снова взял его и дочитал сообщение до конца. «Целую». Наверное, Ханна не очень злится. Эрику сразу стало лучше. Он написал письмо разработчикам «Майнд серф», разбросанным по Японии и Швеции, и рассказал об удачной встрече с Матсом Хагстрёмом. Когда письмо отправилось, Эрик закрыл глаза и начал наслаждаться музыкой.

Хлопнула дверь. Эрик покосился на время на мониторе. Четверть двенадцатого. Наверное, он уснул. Эрик слышал стук каблуков Ханны и звук брошенных в прихожей ключей. Сонный, он встал и вышел к гостиной. Ханна взглянула на мужа и улыбнулась.

— Шаббат шалом, — произнес он хриплым голосом.

— Шаббат шалом. Боже, ну у тебя и вид. Ты слишком серьезно относишься к науке. Чтобы проводить исследования, не обязательно выглядеть как Эйнштейн.

Эрик закатил глаза и провел рукой по волосам. Ханна казалась спокойной. Он выдохнул с облегчением.

— Что случилось на работе?

— Во время обеда я получила информацию из Тель-Авива. Об угрозе банку. Началась паника.

Ханна торопливо поцеловала мужа. Он удержал ее. От нее приятно пахло, несмотря на длинный день.

— Мне нужно в душ. Достань вина. Поедим чего-нибудь?

— Уже почти час ночи.

— Я знаю. Виновата. Но мы ведь все равно можем поесть? Где-то в мире сейчас обеденное время. И я хочу послушать, как прошла твоя встреча.

Последнюю фразу она прокричала из ванной.

Эрик вышел на кухню и достал суши. В холодильнике он нашел открытую бутылку «Шабли», которую еще можно было пить. Эрик зажег свечи и разлил вино по бокалам. Хлеб так и лежал под полотенцем. Спустя какое-то время в приемнике заиграл Фрэнк Синатра. Ханна вошла в кухню с тюрбаном из полотенца на голове и в распахнутом халате. Заметив взгляд Эрика, она запахнула халат и завязала пояс.

— Ну уж нет. Сейчас мы будем есть. Я умираю от голода.

Ханна села прямо напротив мужа. Он видел, что она устала, хотя и пыталась казаться бодрой. Устала скорее не физически, а психологически. Глаза выдавали ее. Морщинки вокруг них. Ханна подняла глаза и встретилась взглядом с Эриком. Он улыбнулся и отломил ей кусок хлеба.

— Как у тебя дела?

Она взяла хлеб и молча начала есть.

— А ты как думаешь? Мне выпало много дерьмовых ночей, и сегодня был такой же день. А у тебя как?

— Примерно так же. Только вот день сегодня был хороший. Теперь у меня в команде Матс Хагстрём.

Ханна просияла.

— Поздравляю! Как здорово для тебя!

Эрик наморщил лоб.

— Что значит «для тебя»?

— То и значит. Здорово для тебя.

— Для меня классно, да. Но и для тебя тоже. Нам не помешают две зарплаты.