Монах: последний зиндзя
Шрифт:
Другой монгольский принц стал что-то быстро говорить бледному, трясущемуся Монь Лиму, который обернулся к Хидейори и сказал:
– Он предупреждает, что, если вы нас казните, в ответ на это умрут каждый мужчина, женщина и ребёнок на ваших островах. Каждый город и селение сровняют с землей! Ваша страна прекратит существование!
Хидейори заговорил спокойным, размеренным тоном:
– Если монголы покорят нас, что вряд ли допустят наши боги, народ островов с готовностью умрёт. Смерть для нас всегда предпочтительнее капитуляции. Но мы не выстроимся, чтобы дать перерезать нам горло, как животным, которых пасут монголы! Мы раса воинов, дети богов! Каждый из нас, кто умрёт, заберёт с собой
Охрана Хидейори вывела трёх посланников из зала. Их продержат в подвале до рассвета. Мунетоки поднялся обратно на возвышение, и поклонился сегуну.
– Простите меня за то, что обнажил меч в вашем дворце, мой господин! – сказал он с почтением.
Как было принято, Хидейори не высказал благодарности молодому воину за то, что тот спас его от покушения. Мунетоки просто выполнял обязанности кенина. Вместо этого Хидейори обратился к собранию:
– Есть какие-либо сомнения, что каждого из наших воинов можно сравнить с монгольскими? Видели, с какой лёгкостью и мастерством Шима Мунетоки разоружил и обезвредил этих варваров? – Возгласы ликования и одобрения послышались со всех сторон.
– Теперь, – сказал, усаживаясь, Хидейори, – подведите ко мне князя Сасаки-но Хоригаву и этих чиновников, которые сопровождали его из Хэйан Кё.
Танико поняла, что Хидейори отрепетировал все заранее. При его словах стражники бросились к каждому из шести вельмож. Сердце Танико забилось быстрее. После всех тех лет, когда она ненавидела Хоригаву, ей предоставлялось лицезреть его крах.
– Князь Хоригава! – сказал Хидейори. – Ещё перед свержением Такаши вы делали официальные предложения монголам, поощряя их планы завоевать наши Священные Острова. Именно вы пригласили этих послов в Хэйан Кё, и вы принудили императорский двор принять их требования. Нам удалось задержать послов. Мы могли бы растянуть переговоры на годы, что дало бы нам время приготовиться к нашествию. У меня нет желания убивать этих людей. Они просто служат своему господину. Но поскольку по вашей вине двор проявил слабость, вы делаете для меня необходимостью применение решительных действий, чтобы продемонстрировать нашу твердость. Вы так плохо служили своему императору и своей стране, что ясно – вы предали обоих!
Глаза Хоригавы сузились:
– Было время, Муратомо-но Хидейори, когда вы вытирали слезы благодарности за мою поддержку. Вы забыли, что обязаны своей жизнью мне?
– Моей жизнью? – лицо Хидейори было холодным, как у акулы. – Да, я обязан вам жизнью, но только потому, что вы хотели использовать меня как оружие против Такаши. Я также обязан вам смертью моего отца и младшего брата, втянутого в бунт приспешниками Согамори, которых вы поощряли. Я обязан вам годами угнетения и позора, выстраданными Муратомо, после того как мой отец потерпел поражение в восстании. Если я чем-нибудь и обязан вам, князь Хоригава, так это уже смыто кровью.
Губы Хоригавы раскрылись, обнажив зубы, которые блестели, как чёрный жемчуг, в свете лампы.
– Самурай! – он процедил это слово, как будто оно было проклятием. – Слуга, который украл место своего хозяина! Обезьяны, дерзнувшие быть мыслящими существами! Я старался изо всех сил, чтобы, использовав вашу кровожадность, уничтожить вас! Мне это не удалось, потому что, подобно вши, вы толстели и наливались кровью. Вы уничтожили мир, который я любил, а мир, который создали вы, неуслаждает меня! Если ты закончишь мою жизнь, Муратомо-но Хидейори, тебе будет трудно оказать мне большую услугу. Моя единственная печаль – то, что я не увижу, как Кублай-хан сметёт вас всех, как сметает ветром отбросы!
«Он готовится, – подумала Танико. – В отношении такого человека
Хидейори усмехнулся Хоригаве.
– Двадцать четыре года назад мой отец послал меня убить тебя. Теперь, наконец, я могу выполнить его приказ. Я напрягал свой мозг, чтобы подобрать тебе смерть, которая была бы такой же длинной и отвратительной, как твоя жизнь, но такое невозможно. Ты старик и быстро умрёшь, как бы мы ни изощрялись. К тому же обезглавливание – самурайская смерть, и ты не заслужил её. Поэтому я решил, что завтра ты будешь доставлен к месту публичной казни и опущен в море. Твое тело будет оставлено там. Твои кости будут обглоданы рыбой и крабами, когда прилив сомкнется над ними, а потом они будут блестеть на солнце, выставленные на всеобщее обозрение. Это слишком милосердно для тебя, но я не могу придумать другого способа наказать тебя хорошенько, – он засмеялся без радости. – Я недостаточно жесток!
Танико подумала: «Это подходит лучше, чем ты думаешь, Хидейори. Он утонет, как моя маленькая Шикибу. Почему я больше не чувствую радости? Почему вместо ликования я чувствую только эту печальную пустоту? Потому что его смерть не вернет утраченных мною любимых!»
Хоригава дернул головой, как нападающая змея. Он плюнул под ноги Хидейори. Мунетоки взревел от ярости. Не поворачиваясь, Хидейори сдержал его жестом.
– Не пачкай свой меч, Мунетоки-сан! – воскликнула Танико, сидя за ширмой. Хидейори дал знак охране, и Хоригава был выведен из зала.
Бледные, луноликие аристократы из Хэйан Кё, которые прибыли с посольством, съежились, когда мрачный взгляд Хидейори обратился к ним.
– Что же касается вас, чиновники двора, – сказал он, – вы также виновны в попытке сдать страну монголам, но я приму во внимание, что вы действовали так из-за невежества и трусости, тогда как Хоригава – по обдуманному злому умыслу. Поэтому я просто приговариваю вас к возвращению в столицу.
Запудренные лица просияли облегчением. После паузы Хидейори добавил:
– Пешком!
Раздался мучительный стон вельмож и насмешливые возгласы самураев. Один толстый аристократ упал на колени:
– Мой господин, такой путь убьет нас!
– Вздор! – произнес Хидейори. – Он укрепит вас и прибавит вам ума. Посмотрите на страну, которую вы так желали вручить Кублай-хану. – Снова он сделал паузу, пока придворные со страхом смотрели на него. – Конечно, я с почтением сообщу его императорскому величеству, что вы не соответствуете тем чинам и должностям, которыми пока пользуетесь. Вы и все остальные, кто в столице приложил руку к этому решению о капитуляции, будете отправлены в отставку!
Хидейори велел убрать толстых людей в одеждах с тонкими переливами. Теперь он обратился к членам кланов и союзникам:
– Мы уже послали две армии, одну – в землю Осю, чтобы наказать Ерубуцу за убийство без моего ведома моего брата Юкио. Другая преследует монголов под предводительством гурхана Аргуна, теперь скрывающегося в провинции Ичизен и угрожающего столице. Мы должны приготовиться к войне!
Самураи ликовали, пока не охрипли, выкрикивая старый воинственный клич – Муратомо-о! – снова и снова. Слёзы потекли по щекам Танико. Она плакала из-за этих самураев и из-за всего народа Страны Восходящего Солнца. Они не знали так, как она, всю чудовищность несчастья, которое им угрожало. Однако для Хидейори эта встреча с монголами была скорее удачей, чем опасностью. Он использовал случай утвердить приоритет сегуна и положить конец попыткам императорского двора решать вопрос о войне и мире. Теперь он уничтожит независимого князя Осю и армию Аргуна! После этого не останется никого на Священных Островах, кто бы не подчинялся его воле.