Монах: последний зиндзя

Ши Роберт

– Я принимаю твое извинение, монах Дзебу, – сказала она самым ласковым тоном, на какой была способна. – Твоя верность своему другу и господину в течение столь многих лет похвальна. – Она осторожно выбрала эти несколько слов. – Спор между моим господином Хидейори, бывшим сегуном, и его братом, командиром Юкио, был большой печалью для меня, и я никогда не понимала его причины. Сейчас, когда оба ушли, пусть ссора будет похоронена вместе с прахом моего мужа в гробнице Хачимана. Пусть оба господина запомнятся только как два величайших героя клана Муратомо. Пройдёт время, и мы забудем причины их кровавой ссоры. Мы помним с уважением всех великих воинов Страны Восходящего Солнца, и могущественнейших

воинов из семьи Такаши мы помним так же хорошо, как тех, кто был убит ими. Если бы только все наши герои были живы сегодня, мы могли бы не бояться больше никаких ужасных врагов нашей нации, когда-либо известных.

Сообщение, думала она, было достаточно ясно: «Я тоже симпатизировала Юкио. Видишь, я публично назвала его командиром, титулом, запрещенным Хидейори. Давай забудем все прошлые обиды. Я не обвиняю тебя в смертях Хидейори, или Кийоси, или Ацуи. Мне нужна твоя помощь!»

Ответ горько разочаровал Танико. Она надеялась на поддержку его любви. Вместо этого, если она хочет иметь его возле себя, она должна будет смириться с его презрением. Она чувствовала себя так, как будто землетрясение раскололо землю и она падает в трещину. Это положение было невозможным. Они должны прийти к какому-нибудь доброму соглашению, даже если он больше не любит её. Она понимала, что она в долгу перед ним за годы испытаний, когда она обидела его, отослав прочь после его признания в убийстве Кийоси, и что она должна быть терпеливой теперь. Она может немного потерпеть его насмешки. Может быть, если они поговорят одни, она сумеет мирно поладить с ним.

– Зиндзя – почтенные самураи, как расценивалось в наших древних сказаниях, – сказала Танико. – Я надеюсь, что знания зиндзя и самураев соединятся, что поможет нам выиграть эту войну. Я хотела бы теперь обсудить это с шике Дзебу. Я не задерживаю остальных, кроме тебя. – С формальными приветствиями к Моко, Цумиоши, её членам Совета и множеству придворных женщин, она освободила Сиреневый Зал. Из-за возможности чьего-нибудь появления она осталась за своей ширмой, хранимая пожилой «женщиной-в-ожидании», чьей осмотрительности она доверяла.

– Подойди ближе, Дзебу, – сказала она. – Теперь, когда мы одни, тебе не нужно сидеть так далеко. – Он плавно поднялся и, наполовину сократив расстояние между ними, опустился на колени опять. «Ни один мужчина не двигается так грациозно», – подумала она. Самураи выглядели по сравнению с ним как переваливающиеся утки. Она испытывала к нему непреодолимое влечение и не могла оторвать глаз от его длинных коричневых рук.

– Что моя госпожа хочет от меня? – спросил он тем хриплым тихим голосом, который вызывал у нее дрожь.

Она заставила свой ум заняться делом и повиноваться.

– Мы знаем, что монголы будут атаковать где-то вдоль западного побережья. Военачальники бакуфу готовы нас защищать. Ты можешь помочь им, научив всему, что ты помнишь из своих лет борьбы против монголов. Ты можешь рассказать им, как тренировать наших людей. Ты сам можешь организовать школу, в которой самураи смогуг изучать новые тактики. Разбросанные по всем островам, должны ещё остаться самураи, которые воевали вместе с тобой и Юкио в Китае и Монголии. Ты должен найти их и сделать учителями в этих школах.

– Немного осталось из них, моя госпожа, – сказал Дзебу холодно. – Только около трёхсот воинов вернулось с нами из Китая. Многие из них убиты во время Войны Драконов. Ещё больше умерло, когда твой благородный муж развязал войну против тех, кто оставался верен господину Юкио.

– Хорошо, ты расскажешь всем, кто поддерживал господина Юкио, что прошлое не имеет никакого отношения к делу и что их народ нуждается в них сейчас, – сказала Танико, отчаиваясь, так как видела, что Дзебу не собирается оставить

в покое вопрос о Юкио. – Если правила Ордена позволяют, я хотела бы, чтобы ты также тренировал наших людей в военных искусствах зиндзя. Под этим я подразумеваю как философию зиндзя, так и специальные технические приемы. Исходя из того, что ты рассказывал мне об этом раньше, я уверена, что философия зиндзя была бы весьма ценной для самураев. – Она дала понять Дзебу обворожительной улыбкой, что она надеется, на мгновение забыв о ширме между ними и прокляв её, когда вспомнила. – Возможно, ты также сможешь помочь нашим командирам в планировании, – продолжала она. – Монголы могут атаковать где угодно, вдоль побережья Кюсю или Хонсю, и эту ужасно длинную линию надо защищать. Наши силы будут растянуты так тонко, что атака монголов будет как удар кулака сквозь бумажную стену.

– Тогда я советую тебе построить стену из камня, – сказал Дзебу.

– Каменную стену вдоль всех берегов обоих островов? Невозможно!

Дзебу тряхнул головой.

– Будет необходимо построить её только вокруг бухты Хаката. Там, где монголы будут высаживаться.

– Как можешь ты быть уверен в этом?

– Им нужна очень большая гавань, чтобы дать пристанище огромному флоту. Гавань должна быть закрытой, как порт для погрузки на корабли, и удобной – так как их корабли, уже перегруженные людьми к лошадьми, не могут возить запасы провизии на долгий путь. Место высадки должно быть также достаточно закрыто от центра страны, так что монголы должны будут пройти без боя сквозь целый остров Кюсю или вниз через горы Хонсю, чтобы прийти к Дому Провинций и в Хэйан Кё. Есть только одна гавань, которая отвечает всем этим условиям, – Хаката.

– Если мы поставим все наши войска на защиту, монголы надёжно обучат свои, – сказала Танико. Разговор собирался стать лучше. Озлобление ушло, когда они стали обсуждать насущные проблемы.

– Они будут высаживаться тихо, даже если будут знать, что мы их ждем. Они будут уверены, что разобьют нас. Проницательный стратег попытался бы высадиться в нескольких местах, но, когда человек принадлежит к обширной империи Кублай-хана, он рассчитывает победить, бросая все свои войска против всех вражеских войск в одном огромном столкновении. Такой человек имеет чрезвычайно высокое мнение о своей собственной силе, идя на авантюру, подобную этой.

Танико увидела в памяти улыбающееся лицо Кублай-хана. Это был человек, перед которым народы трепетали со времени, когда он был маленьким мальчиком. Человек, который мог мечтать о сооружении собственной зеленой горы, чтобы высадить на ней по одному дереву каждого вида со всего мира. Дзебу был прав: такой человек мог бы, вероятно, высадить свои войска в бухте Хаката, потому что она соответствовала его выгодам, даже если каждый воин в Стране Восходящего Солнца ждёт этого от него.

– Ты думаешь, что мы можем действительно победить, Дзебу? – спросила она озабоченно. – Ты единственный воин из всех вокруг меня, кто имеет какое-то мнение относительно реальной силы монголов.

– Они не в состоянии вести войну, какую они предпримут, – сказал Дзебу. – Пока Кублай-хан пробует провести наиболее трудную и рискованную из всех военных операций – вторжение через открытый океан. Его возможность прислать подкрепление будет ограничена, особенно если его флот будет оставлен на якоре у наших берегов. Если мы сможем удержать его армию у водной черты, им понадобятся их корабли как база для операций. Они не смогут послать корабли назад, чтобы перевезти побольше войск. Вот почему я предлагаю стену. Сможем ли мы так победить, никто не сможет сказать. Здесь также много ненадежного. Мы, зиндзя, верим в единый бросок в бой со всей энергией, не заботясь о том, кто побеждает или проигрывает.