Монах

Щепетнов Евгений Владимирович

«А не поговорить ли мне с драконихой, пока мы летим? — подумал Андрей. — Только я, в отличие от нее, не могу без должной тренировки мысленно передать ей слова, мне надо говорить вслух. А то, что мои слова унесет ветер, — это ничего не значит, слова служат только для того, чтобы облечь мои мысли в нужную оболочку. Конечно, дракониха довольно скрытна и не все рассказывает, но это и понятно — с чего вдруг она будет доверять людям? Однако я не человек… ну почти не человек. Уж драконам-то точно должен быть известен порядок вещей в этом мире. Лететь еще долго, не меньше пяти-шести часов. Главное — не околеть во время полета… очень, очень холодно. Если бы не моя сущность оборотня, я бы уже обморозился, сидя на этом небесном скакуне. Хорошо хоть гребень немного прикрывает от ветра…»

— Гаракарания! Можно, я с тобой поговорю, пока мы летим?

— Гараскарания! Лучше Гара — меня раздражает,

когда мое имя коверкают.

— Извини… Гара. Так можно, я поспрашиваю тебя, узнаю кое-что о твоем мире?

— О моем мире? А разве это и не твой мир тоже?

— Нет. Я оказался здесь случайно и не знаю, как это произошло и, самое главное, зачем.

— Ты меня удивляешь все больше и больше! Расскажи мне, кто ты и откуда, а потом я удовлетворю твое любопытство. Мы, драконы, тоже очень любопытны — в общем-то это наше единственное развлечение, кроме охоты…

Андрей начал свой рассказ и закончил его через полчаса — он вкратце описал то, что с ним происходило с тех пор, как он попал в этот мир, и рассказал, откуда он сюда попал, умолчав на всякий случай о том, кем был на Земле, сказал, что просто воином. Кто знает, как отреагирует дракониха на его откровения по поводу работы наемным убийцей…

Выслушав рассказ, дракониха минут пять молчала, затем с различимым оттенком благодарности сказала:

— Ты доставил мне удовольствие своей историей и заставил задуматься о множественности миров. Это интересно. Что ж, ты заслужил ответной услуги — спрашивай, о чем могу, я тебе расскажу.

— Откуда взялись драконы?

— А откуда взялись люди? — усмехнулась дракониха. — Наверное, Бог создал. Теорий много, как и о происхождении мира, самое главное, что никто ничего не знает.

— Хорошо. Спрошу по-другому: как живут и размножаются драконы?

— Ох ты какой… может, тебе еще интимные подробности размножения рассказать? Я детям такие вещи не рассказываю! — рассмеялась дракониха. — Ладно. Самка дракона носит в себе оплодотворенное яйцо, а потом откладывает это яйцо в укромном месте и ждет, когда из него вылупится злющее, вредное и непослушное существо, которое никогда не слушает маму и делает все по-своему!

— Ну не такое и вредное и злющее! Уж не злее мамочки! — обиженно вмешалась в разговор Шанти. — Какая мамочка, такое и существо! И не стыдно дочь позорить при каком-то там человеке? Вообще с тобой разговаривать не хочу!

— А кто тебя вообще просил вмешиваться в разговор? Сиди там и молчи — мама разговаривает! Ох уж эти невоспитанные дети! Ты тоже был таким невоспитанным, Андрей? По вашим меркам тебе уже прилично лет, взрослый, это по нашим меркам ты почти яйцо…

— Да все дети такие… а я вечно то окно разобью в школе, то в огород к кому-нибудь залезу, то устрою взрыв из подручных средств — в общем, хулиган был тот еще…

— Хе-хе… вот вы с моей дочей и нашли друг друга — два хулигана! Вечно не слушается, это ведь она потащилась к тому, кто ее изуродовал, любопытство ее заело. Хотя я сто раз ей говорила, что к людям подходить нельзя! Молчи, Шанти, даже слушать не хочу! В общем, дальше рассказываю: яйцо обычно хранится в укромном месте, прохладном, с постоянной температурой. Иногда проходит месяц, пока детеныш вылупится, иногда и полгода — зависит от его созревания в утробе матери. А в утробе яйцо носится несколько сотен лет… Да-да, мы размножаемся так же долго, как и живем. Убить нас трудно, и умереть нам трудно, но каждый детеныш для нас это чудо, иногда — единственное за всю жизнь. Никто не знает, почему так происходит, просто прими как факт. Нас мало на этой земле — несколько сотен. Это то, что осталось от великого народа, когда-то владевшего этим миром. Мы слишком долго живем и слишком плохо размножаемся. Драконы видели, как дикие существа, живущие в пещерах, превращались в цивилизованных людей… как образовывались и умирали империи… мы очень, очень долго живем. Настолько долго, что уже потеряли смысл жизни и интерес к ней. Если бы не Шанти, я бы тоже, может быть, где-нибудь в пещере впала в спячку и заснула бы до смерти… ну да ладно, хватит о нас! Есть более интересные темы, чем вымирающая раса драконов!

— Да. Извини, что задел тебя за живое. Меня интересует главный вопрос — что такое исчадия и откуда они взялись? Уж вы-то, драконы, должны это знать!

— Ну-у-у… мы тоже не всезнающи. Просто при нашем долгожительстве многое видим и много запоминаем. Итак, исчадия. Люди, которые обладают особыми свойствами — умеют убивать словом, взглядом и еще что-то там умеют, но вот про убийства — это точно. Рассказываю: несколько сотен лет назад, по-моему, около пятисот, драконы ощутили напряжение, всплеск магического пространства… Ну как бы тебе это сказать… Мы ощущаем, когда

полотно пространства рвется, когда происходят в мире какие-то мощные процессы… Вот как извержение вулкана — оно мощное природное явление, взвихряющее и пространство магии, и какие-то концентрации паранормальных явлений, вроде куч шаровых молний и чего-то подобного… В общем, мы ощущаем все то, что выходит за пределы обыденности, ну вот такая наша суть — мы сами связаны с подпространством, как ты уже знаешь, и чувствуем его колебания. Возможно, что и твое появление было замечено, оно тоже дало всплеск в пространстве, уверена. Но это было другое — как будто здешнее пространство кто-то разорвал, вспорол, в нем образовалась дыра. И вот — в мире появился новый игрок, Саган. Что это такое? Бог? Демон? Не знаю. Но эта сущность явилась сюда из другого мира. Он может наделять определенных людей силой, позволяющей выделиться в этом мире, способной убивать, творить Зло. Питается он, как бы сказали люди, душами, то есть эманацией, информационным полем, которое выходит из человека во время его смерти. Саган не существо, это что-то вроде чистого информационного поля, всасывающего все души, что он может поглотить. Вот исчадия и занимаются тем, что поставляют ему новые и новые души. То есть — убивают. Но, похоже, он не может выпивать души всех умерших, а только тех, кого убили исчадия. Надо при этом, чтобы исчадие находилось в непосредственной близости от убитого. Наиболее, так сказать, питательны души младенцев, чистых людей — не замутненных злом, а еще — драконов! Были случаи, когда детенышей драконов захватывали и убивали на алтаре — после такого убийства само пространство колыхалось, грозя разрывом, — такое впечатление, что Саган пытался прорвать его, чтобы впустить себе подобных. Мне кажется, он суть энергетический вампир, разумный и жестокий. Они, саганы, опустошают миры — разорвав пространство, запускают своего эмиссара, тот подготавливает мир к вторжению, и в пробитую дыру лезут толпы таких саганов, можно назвать их демонами — сжирают мир и ищут новый, целый, свежий… Кстати сказать, возможно, после этого мира они примутся за твой мир. Вот примерная картина.

— Погоди, из рассказанного тобой ясно, что мир живет на грани катастрофы, — неужели тебе и остальным драконам это не видно? Неужели вам не хочется изгнать Сагана из вашего мира, неужели вам не жалко мир и себя самих?

— Мы уже устали жить… мы слишком зажились. А люди… ну что нам люди? Бабочки у огня… полетели, вспыхнули и исчезли. Ты вообще представляешь, насколько я старше тебя? Ты можешь представить, когда возраст измеряется не годами, а тысячелетиями? Мой год — ваша тысяча лет. Ты на мои годы — даже не яйцо, ты еще зародыш. Ну как можно жалеть зародышей? Непонятно, будут ли они детьми или нет, чего их жалеть? — так думает большинство драконов. Но не я. Думают по-другому те, у кого есть дети, пусть даже и такие непослушные и вредные, как кое-кто… — Дракониха хмыкнула и весело продолжила: — На мой взгляд, единственный способ пока что сдержать, а то и остановить Сагана в попытках накопить энергию для прорыва пространства — уничтожить всех исчадий. Это они, как насос, вытягивают и передают ему энергию. Существует такая теория, что, будучи лишен подпитки, Саган сам загнется, сдохнет без всяких военных действий против него. Его надо лишить еды.

— Так за чем дело стало? Почему бы драконам не организоваться и не уничтожить исчадий? При вашей броне, при вашей силе — да кто вас остановит?

— Остановить можно. И еще у нас есть договор — мы не вмешиваемся в дела людей. Этот договор был заключен очень давно, когда мы еще сотрудничали с людьми и участвовали в их войнах на чьей-либо стороне. После этого нас осталось многократно меньше. Мы убивали друг друга… и людей. В договоре сказано, что мы никогда и ни при каких обстоятельствах не будем вмешиваться в дела людей, участвовать в их войнах на стороне кого-либо из них. За исполнением договора строго следили, драконов, которые нарушали его, бывало, даже казнили. Вот так вот. А убить исчадие — значит, убить человека. А человека можно убивать, только если он угрожает твоей безопасности или выказывает агрессивные намерения — например, лезет в твой дом за мусором.

— Погоди! Давай так рассудим: убивая исчадий, ты убиваешь не людей! Это уже фактически не люди, а насосы для перекачивания энергии своему хозяину, который угрожает существованию этого мира! Так почему тогда не отказаться от этого договора в отношении исчадий?

— По логике ты прав, а формально? Формально — они люди, а мы не можем по своему разумению перекраивать договор! Он или есть, или его нет! В отличие от вас, людей, с вашими хитрыми ходами и приемчиками, с вашей гибкостью, мы или выполняем договор, или расторгаем его навсегда. А вот расторгнуть его пока что никто не готов.