Монарх от Бога
Шрифт:
Однако этот призыв Александра никого не побудил из сановников выразить своё согласие. Молчание, которое озадачило императора, было полным. Лишь после долгой паузы Багрянородный спросил дядю:
– Ты прочишь Неофита в командующие армией Византии, а умеет ли он держать в руках меч? На плацу я видел многих сановников, кто упражнялся, а Неофита не встречал.
Багрянородного поддержал Константин Дука:
– Рано Неофиту стоять во главе войска. Думаю, что этого места более достоин командующий сухопутной армией Лев Фока.
Не удержалась от желания высказать своё мнение и Зоя-августа:
– Багрянородный и я считаем, что великим доместиком способен встать бывший адмирал флота,
– У меня нет возражений против сказанного августейшей императрицей. А Неофит пусть наберётся военного опыта, будучи заместителем Льва Фоки, - согласился Константин Дука.
Сановники дружно поддержали Зою-августу и Константина Дуку. И надо было видеть лицо Александра: глаза сверкали гневом, рот исказила гримаса. Он ополчился на Константина Дуку и Зою-августу. Тыкая в них пальцем, он чуть ли не с криком произнёс:
– Вы заседаете на совете в последний раз! Только с Константином Багрянородным я буду решать государственные дела!
Решение совета Александр не осмелился отменить. А встретившись с Неофитом, сказал ему:
– Меня одолели недруги: твои и мои. Но ты уезжаешь заместителем к Льву Фоке и с очень важным моим заданием. Подготовь всех турмархов к тому, чтобы они в нужный день дружно защитили наши с тобой интересы во благо империи.
– Я постараюсь, Божественный. К тому же знаю, кто наш враг.
– Вот и славно. Да собирайся не мешкая. Чем раньше встанешь рядом с Львом Фокой, тем лучше для нас с тобой.
Неофит, однако, не смог поспешить с отбытием в Никею. По воле Константина Дуки его задержали. Дука готовил Льву Фоке некую грамоту. Он вручил её Неофиту, когда вечерело. Он словно предугадывал, что может произойти в проливе Босфор в эту позднюю осеннюю пору.
– Передашь лично командующему армией, - наказал Дука.
Неофит пришёл в бухту Золотой Рог уже вечером. Капитан небольшой памфилы [22] предупредил его:
[22] Памфила - лёгкий быстроходный военный гребной корабль.
– Нам бы лучше с утра выйти в пролив. Шторм может быть…
Неофит был взвинчен и резко остановил капитана судна:
– Отправляемся немедленно. И никаких разговоров.
Из бухты памфила вышла при слабом ветре, но по мере удаления он усиливался. Пришлось убрать парус. Памфила пошла на вёслах. Ветер превратился в ураганный, вздыбились волны. Они били в правый борт, и гребцы, хотя и не жалели сил, не могли удержать судно по курсу. Когда же вышли на середину Босфора, памфилу, словно щепку, понесло на восток. Волны накатывались выше бортов, заливали судно. Сломалась мачта. С каждым мгновением памфила оседала всё ниже. Шквалы западного ветра и волны несли её в самую горловину пролива, к Чёрному морю. И там, в узком месте, памфила налетела на купеческую кумбарию [23] арабов. Раздался оглушительный треск. Борта не выдержали, суда развалились, их захлестнул могучий вал и поглотил. Стихия продолжала неистовствовать.
[23] Кумбария - египетское гребное судно.
Спустя неделю после шторма с южного побережья Босфора пришла в бухту Золотой Рог лёгкая скидия. Лев Фока прислал в Магнавр казначея Харимона. Он всегда приплывал в конце года за денежным довольствием для армии. И когда логофет Феаген, управляющий императорским казначейством вместо отстранённого Василия, спросил Харимона, прибыл ли к Льву Фоке сановник Неофит, тот ответил:
–
– Странно. Семь дней назад отбыл в Никею на памфиле Неофит. Может, его захватил шторм?
– Я слышал, что в проливе погибло много судов. Но больше купеческих кумбарий.
Поговорив с Харимоном, Феаген отправился к логофету Ромилу, занявшему место Неофита, и рассказал ему то, что услышал от казначея из Никеи. Ромил прошёл на доклад к императору Александру. Выслушав Ромила, Александр ничего не сказал. Он задумался, и было над чем. Кто-то сильный и отважный бросил императору вызов, и гибель фаворита в морской пучине - это предупреждение ему, Божественному. Выходило, что его противник обладал демоническим даром. Предполагал Александр давно, что разгул стихии в Босфоре не во власти природы, а в руках демонов, и теперь надо было ждать возмездия ему, Божественному. Не владеющий твёрдым духом Александр принялся искать врагов близ себя. Его поиски увенчались успехом. Он узнал, что великий доместик Анатолик и Константин Дука были в родстве по материнской линии. Но не только это вызвало подозрение императора во враждебности Дуки к нему. Он заметил, что глаза Дуки излучали демоническую силу. Александру оставалось только следить за ним, ждать проявления демонизма и тогда судить его церковным судом, а это значило предать смерти на костре.
Не умеющий быть скрытным, Александр вскоре выказал свой страх перед Дукой, и умный бывший доместик школ понял, что в лице императора Александра он приобрёл лютого врага, который ищет малейшего повода посчитаться с ним. Особенно это стало ясно Константину Дуке, когда во время застолья по случаю Рождества Христова захмелевший император, грозя ему пальцем, сказал:
– Гибель моего славного дворецкого Неофита на твоей совести, доместик школ. Запомни это.
Константин Дука счёл незаслуженным это подозрение и оттого вдвойне болезненным. И в нём, гордом и обидчивом до озлобления, проснулась ненависть. Чтобы не выплеснуть её, не выдать себя, Дука ушёл с праздничного торжества. Уходил он с супругой Мелентиной и малолетним сыном Феоктистом. Провожал их логофет дворца Ромил. Он успокаивал Дуку:
– Ваша светлость, не надо обращать внимания на Божественного. Он всегда груб и резок, когда выпьет хмельного.
Ромил проводил семью Дуки до палат бывшего Логофета дворца Тавриона, которые Александр отобрал, когда «расчищал авгиевы конюшни» во дворце Магнавр. Прощаясь с Дукой, Ромил пожелал ему:
– Да не снизойдёт гнев Божественного на вашу голову, достойный Константин. Спокойной ночи.
– И они расстались.
А наутро в день собора Пресвятой Богородицы императора Александра нашли в постели мёртвым. На полу валялся золотой кубок и стояла лужица недопитого вина. Вскоре слух о смерти императора облетел весь дворец Магнавр, и он загудел, словно растревоженный улей. В спальню императора сбежались сановники, пришли Зоя-августа и Багрянородный. Неожиданная смерть сильного, здорового человека потрясла всех своей загадочностью. Зоя-августа спросила сановников и смотрела при этом на логофета дворца Ромила.
– Кто уводил императора из трапезной в опочивальню?
– Я в это время провожал Константина Дуку, - ответил Ромила.
Все остальные промолчали. И эта загадка так и не будет распознана. И ни у кого не будет оснований осудить Константина Дуку. Все вельможи видели, как уходил он с семьёй из трапезной и провожал их Ромил.
Лишь мудрые старцы скажут, что таких таинственных смертей случалось в византийских дворцах немало и с ними всегда мирились.