Монархи-долгожители
Шрифт:
Первое венчание Эдуарда и Виктории состоялось в Кобурге 29 мая 1818 года. Затем молодожены отправились через Брюссель в Лондон, где 11 июля состоялась повторная церемония. Потянулись месяцы ожидания. Супруги поселились в Лондоне, в Кенсингтонском дворце. Это было время разочарований. Во-первых, парламент отклонил предложение правительства о повышении содержания принца. Во-вторых, к концу лета Виктория все еще не забеременела. Возможно, климат Лондона не способствовал зарождению новой жизни, а может, сказывалось слишком сильное психологическое напряжение. Ведь 12 августа было официально объявлено о беременности герцогини Августы Кембриджской. Ее ребенок мог претендовать на престол, если бы брак Эдуарда оказался бездетным. Жизнь в Лондоне требовала больших затрат, и Виктория и Эдуард
Медицина того времени была не настолько совершенна, как в наши дни, и пол будущего ребенка точно определить было невозможно. Намного лучше были развиты знаменитые британские традиции и законы, определявшие порядок престолонаследия. Разумеется, Эдуарду были известны все тонкости этих законов. Поэтому он понимал: его ребенок должен родиться на английской земле. Почему это было так важно? Ответ на этот вопрос дает письмо его младшего брата, герцога Сассека: «Что касается юридической необходимости для герцогини приехать в Лондон и рожать здесь, то мнения на этот счет могут быть разные, но что касается чувства, то в этом не может быть сомнений, Джон Булль – очень странное животное, и его нужно обхаживать. Ты увидишь, как трудно вдолбить ему в голову, что его монарх, родившийся в другой стране, не является чужеземцем. Это ты должен любой ценой предотвратить».
Возвращение на английскую землю ничуть не напоминало торжественный выезд. Одна английская путешественница стала свидетельницей путешествия герцога и герцогини и была в шоке от этого «обшарпанного каравана». Название было метким: караван состоял всего лишь из двух карет. В первой (ею правил сам Эдуард, у которого не было средств даже нанять кучера) поместились Виктория с дочерью, сиделка, горничная, две комнатные собачки и клетка с канарейками. Второй экипаж занимали доктор, акушерка мадам Сиболд и прислуга. Доктор и акушерка ехали с караваном не случайно: Виктория была на седьмом месяце, и случиться могло всякое… Но, несмотря на тяготы путешествия, «обшарпанный караван» успешно добрался до Лондона. Семья разместилась в обветшалом Кенсингтонском дворце. Именно там 24 мая 1819 года у герцогини родилась девочка. Будущая королева появилась на свет здоровенькой. Эдуард мог вздохнуть с облегчением: его план благополучно осуществился.
Детство королевы
Любые родители испытывают немало затруднений, выбирая имя своему ребенку. Тем более родители, чей ребенок принадлежит к королевской семье. Им приходится учитывать множество нюансов, связанных с политикой, традициями страны, семейными взаимоотношениями. Принц-регент настаивал на имени Джорджина – производном от его собственного. А в связи с тем, что ее крестным должен был стать российский император Александр I, просто необходимо было взять женский вариант его имени. Часть придворных предлагала использовать традиционные для династии имена – Шарлотта или Августа. Поначалу малышку хотели назвать Джорджина Шарлотта Августа Александрина Виктория. Но позже, на семейном совете, остановились на двух последних именах: Александрина Виктория. Первое имя – в честь императора Александра I, второе – в честь матери.
Хотя маленькая принцесса и не была единственной претенденткой на трон, однако ее шансы на царствование были очень и очень велики. Мать вскоре после ее рождения написала в письме домой, что Виктории, «вероятно, предназначено однажды сыграть великую роль, если не родится брат и не перехватит эту роль у нее из рук». На случай, если эта возможность осуществится, девочку необходимо было подготовить к предстоящей роли. Ведь, как известно, королевами не рождаются…
Первый год жизни принцессы был омрачен серьезной потерей. Беда обрушилась на семью неожиданно. Принц Эдуард отличался прекрасным здоровьем, следил за собой, так что надеялся на долгую и полноценную жизнь. Он надеялся пережить своих братьев, после чего у него появилась бы возможность на какое-то время занять трон, а затем передать его своей дочери. Но судьба распорядилась иначе. Во время охоты он попал под дождь, сильно промок и простудился. Простуда перешла в воспаление легких, и его вдова
Мать будущей королевы была на грани отчаяния. Единственным выходом из ситуации ей казалось возвращение в Германию, домой, там она, по крайней мере, могла рассчитывать на помощь семьи. Однако ее родственники рассудили иначе. Леопольд, который в свое время организовал замужество сестры, не мог не понимать: если его племянница вырастет в Германии, ее шансы на престол существенно уменьшатся. А в случае, если она все же станет королевой, народ будет воспринимать ее не иначе как чужестранку. В отличие от сестры Леопольд считался состоятельным человеком, так что он выделил ей часть своих средств, чтобы дать возможность будущей королеве вырасти на английской земле. Его помощь не ограничилась деньгами. К семье герцогини Кентской был направлен Штокмар – доверенное лицо Леопольда, а позже – Луиза Лехцен, которая стала наставницей маленькой принцессы. Дядя проявлял исключительный интерес ко всему, что касалось жизни племянницы. А жизнь эта была очень непростой…
После смерти мужа герцогиня попала под сильное влияние Джона Конроя. Этот человек, когда-то служивший конюшим у герцога Кентского, позже стал его другом. Так что его предложение остаться с безутешной вдовой, чтобы позаботиться о ней, выглядело почти естественно… При дворе говорили, что Конрой был любовником Виктории
Кентской, что, впрочем, мало кого могло бы удивить или шокировать. Однако его отношения с герцогиней строились не на страсти, а на трезвом расчете, и истинной целью была власть. Бывший конюший надеялся, что Виктория может стать королевой до совершеннолетия. А в этом случае регентшей при ней должна была бы стать ее мать. Герцогиня была в его власти, и он рассчитывал, что через нее сможет оказывать влияние и на королеву. Это сулило ему огромную выгоду в будущем. Герцогиню, в свою очередь, положение регентши при дочери тоже вполне устроило бы. А для того, чтобы управлять принцессой было проще, ее необходимо было вырастить послушной.
Для выработки послушания была разработана целая система воспитания, получившая название кенсингтонской. Буквально каждый шаг девочки был под контролем. Ее поведение было подчинено длинному списку запретов. В числе многочисленных «табу» были лишние сладости, чтение литературы по своему выбору, выражение чувств при посторонних, беседы с незнакомыми людьми. Обучение, прогулки, прием пищи – все происходило по раз и навсегда установленному графику, отклонения от которого не допускались. Каждый ее проступок заносился в особые «Книги поведения». Как ни странно, но гувернантка Луиза Лехцен, которая следила за соблюдением всех этих бесчисленных правил, пользовалась полным доверием и любовью Виктории.
В сказках принцы и принцессы живут в розово-голубых замках, спят на перинах из лебяжьего пуха и по пять раз на дню меняют наряды. У Виктории всего этого не было. Впоследствии она вспоминала свое детство с грустью: «У меня никогда не было отдельной комнаты. У меня никогда не было ни дивана, ни мягкого кресла, все ковры были изношены и вытерты». Гардероб будущей королевы был более чем скромным. Часто ей приходилось носить одно и то же платье, пока она не вырастала из него окончательно. Во многом это объяснялось нехваткой средств, ведь приходилось экономить буквально на всем. Но у скромности и аскетизма была и другая причина.
Вдовствующая герцогиня одним выстрелом убивала двух зайцев. С одной стороны, она прекрасно понимала, что репутацию наследницы престола необходимо беречь с самого детства. Герцогиня имела все основания опасаться провокаций и даже покушений на жизнь дочери. Именно поэтому постель Виктории стояла в комнате матери. Что касается подчеркнутой скромности, которую прививали Александрине Виктории, она также была частью создания ее будущего образа. В те времена королевский дворец считался местом, где мораль и нравы были далеки от совершенства. Образ скромной, чистой и умненькой принцессы на этом фоне выглядел как нельзя более привлекательно. С другой стороны, девочка, воспитанная в системе ограничений, должна была стать послушной и благодарной дочерью, полностью лишенной капризов и своеволия.