Монашка и дракон
Шрифт:
– Лучше мне уйти, милорд. Сегодня вы столько раз пугали меня, что я едва держусь на ногах от страха. Разрешите удалиться и отдохнуть.
– Не разрешаю, – ответил он. – Я всего-то и прошу – присесть поближе, немного поговорить… Но если желаешь, мы можем перейти в твою комнату, чтобы не разбудить Дилана… – он сделал движение, будто собирается подняться.
– Нет, я согласна поговорить… немного, – уже не пререкаясь, я подошла к постели и села на краешек, посчитав, что передвинув кресло, наделаю шуму. – О чем вы хотели побеседовать?
– Собственно, я тебя и не держу, – сказал дракон, – но ты сама хотела кое-что у меня разузнать…
– Я?!
– Про северную башню, – напомнил он.
– О, да… вы правы… – я уже успела позабыть о своем интересе. – Но мне показалось, что вам с братом не слишком понравились мои расспросы. Если это запретная тема, то не надо ничего говорить, я погашу свечу…
– Виенн! – он вдруг подался вперед и схватил меня за руку, потянув к себе.
Я завалилась прямо на него, ощутив каменную твердость мышц на плечах и груди. От дракона пахло вином и еще чем-то терпким, острым – как будто смешали мускус и амбру. Я попыталась отстраниться, но он прижал меня крепко, и глаза его смеялись.
– Не смешно, – прошептала я. – Пустите, или закричу и разбужу вашего брата!
– Будешь кричать, даже ничего не узнав о Мелюзине?
– Вы обнимаете меня для того, чтобы поговорить о ней?
– Считай, что просто захотел рассказать тебе сказку на ночь, – он вдруг легко коснулся кончиками пальцев моей щеки. – Зачем ты прячешься?
– Прячусь? – от его прикосновения я вздрогнула, будто меня ткнули иглой, и торопливо добавила: – Я вполне могу послушать вашу сказку на расстоянии, милорд… или в другой раз.
Он немного ослабил хватку:
– Хорошо, я тебя отпускаю, но только не убегай.
Не убегай… Как будто можно было сбежать из клетки.
Я села на край постели и поправила сбившийся головной платок. Как понимать эти прикосновения? Если бы он хотел меня, то уже взял бы раз десять. Нет, тут было что-то другое. Он играл, забавлялся. Намеки, полунамеки, взгляды, приказ читать вслух книгу с непристойностями – все это было игрой. Он знал, как это пугает и коробит меня, и старался еще больше. Каким удивленным был его взгляд, когда он вошел в спальню и увидел меня за столом. На что он рассчитывал? Что я встречу его обнаженная и на коленях? И с готовностью подчинюсь любому его желанию и желанию его брата?
– Так что с вашей прародительницей, милорд? – спросила я, пытаясь направить разговор в другое русло.
Но дракон не пожелал менять тему:
– Ты мне не ответила. Зачем прячешься? Зачем оделась, как монашка? Я ведь приказал.
Ну вот, так и знала, что он не станет раскрывать тайны своего рода, и что история о замке Гранд-Мелюз была лишь предлогом, чтобы помучить меня еще сколько-то. Я тяжело вздохнула и сложила руки на коленях:
– Милорд не запрещал этого. Вы не хотели видеть меня нищенкой, но теперь я не выгляжу, как нищенка.
Он хмыкнул, но новых попыток схватить меня не делал.
– Мне показалось, так я буду в безопасности, – добавила я.
– Разве тебе кто-то здесь угрожает?
– В этом замке слишком много мужчин, которые ни во что не ставят женщин, – пояснила я, стараясь говорить спокойно, хотя меня трясло мелкой дрожью – и от его близости, и от низкого голоса с опасными подрыкивающими нотками, и от прикосновения к щеке, которое я до сих пор ощущала, будто оно все еще продолжалось. – Надеюсь, что не все они утратили совесть и не станут нападать на монахиню.
– Но ты не монахиня.
Я заставила себя посмотреть ему в лицо:
– Хотите рассказать об этом всем?
Он прислонился затылком к прикроватному столбику и закрыл глаза. Сразу же стало легко, словно лопнули железные веревки, связывающие меня. Но чувство свободы длилось недолго – когда дракон снова взглянул, я ощутила тяжесть во всем теле и в душе тоже.
– Почему… – начала я, но сразу замолчала.
– Почему – что? – спросил он. – Говори, раз заикнулась.
Набравшись смелости, я спросила, осторожно подбирая слова, чтобы не обидеть ненароком:
– Почему вы так действуете на людей, милорд? Ваш взгляд, ваш голос – все повергает в панический ужас…
– Ты чувствуешь драконью кровь, человек, – сказал он почти равнодушно. – То же самое ты чувствовала бы, оказавшись рядом с медведем или львом.
– Но… – я кивнула в сторону спящего Дилана, – но почему мы не испытываем то же самое в присутствии вашего брата? Я боюсь его, но не так, как вас… Я боюсь его, как опасного и вспыльчивого человека, а не как дикого… – тут я прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
– …а не как дикого зверя? – закончил фразу милорд Гидеон. – Наверное, потому что Дилан – не зверь. Хоть отец наш и был драконом, Дилан не унаследовал драконьей крови. В нем кровь нашей матери.
– Она была человеком? – осмелилась спросить я.
– К чему такое любопытство? – Гидеон склонил голову к плечу. – Зачем ты все это выспрашиваешь?
– О, простите, – пробормотала я, уставившись на свои руки.
– Виенн? – позвал он лениво. – Так что означает твой интерес?
– Простое любопытство, милорд, – заверила я его, – ничего больше.
– Ты от меня ничего не скрываешь?
Вроде бы небрежный вопрос ударил меня в самое сердце. Я замотала головой и шепотом воскликнула:
– Нет! Нет, милорд! Что бы мне скрывать от вас?!
– Не знаю, – сказал он медленно. – Но хочу верить, что тебе и в самом деле нечего скрывать, и что ты говоришь правду о простом любопытстве. Я ненавижу, когда мне лгут. Поэтому меня взбесило, когда ты начала врать там, в зале. О том, чего нет в Писании.
– Это не было враньем, – быстро сказала я. – Это всего лишь мое умозаключение.