Монета встанет на ребро
Шрифт:
– Не знаю. – Лиридан с хрустом потянулся, чуть не потеряв равновесие. – Может, упыря, может, вурдалака, может, вообще просто медведя выпустят. Смотря кого они успели отловить.
– Надеюсь, нежить, – мрачно сказала Власта. – Убивать ни в чем не повинного медведя ради всеобщей потехи мне как-то не слишком хочется.
– Я вот что-то не понял: ты себя в элитную стражу города готовишь или в пансион благородных девиц?
– Иди ты… лесом!
Лиридан протянул руку, чтобы потрепать ее за плечо, но слегка промахнулся – и рукав
– Ай! Юггр мамрахх продзань! – завопила та, утыкаясь лицом в тыльную часть ладони. – Лиридан, сквирьфь этакая, я ж тебя прибью!!!
Наемник виновато что-то пробурчал, потом решил по мере сил помочь и достал из внутреннего кармана куртки свой носовой платок, протягивая его Власте.
Но на это нечто мы обе уставились с таким выражением лица, что василиски – те бы обзавидовались! Потому что лично мне в душу закралось глубокое подозрение, что этот платок принадлежал еще бывшему хозяину куртки, видимо, снятой с мертвеца, ибо на нем был не только слой грязи, но и пятна крови, причем где-то в правой части зияла неоднозначная рваная дыра…
– Лиридан, ты им что, дорогу вытирал? – ошарашенно выдавила чародейка, от удивления забыв о своем покрасневшем глазе.
Наемник рассмотрел свой щедрый дар поближе, едва заметно покраснел и поспешно спрятал назад, недовольно пробурчав:
– Вот хочешь людям добро сделать, а наслушаешься сплошных гадостей!
Мы с Властой в ответ только залились безумным смехом. Моя сонливость обтрепалась, размахрилась и сверкающей смешливой пылью осела на быстро убегающей под копытами вемили дороге.
Въехав в город, мы на время распрощались: Лиридан с Властой поехали получать причитающееся им обмундирование и инструкции, а я сказала, что мне надо заехать в гнездо, и пообещала непременно быть на площади среди зрителей к началу состязаний. На меня строго зыркнули: смотри, мол! – и отпустили.
В гнездо я действительно зашла: нужно было собрать сумку и настроить талисманы так, чтобы телепортировать можно было мгновенно и без проволочек. Потому что я глубоко подозревала, что, будь у меня хоть три секунды на раздумья и сомнения, – и никуда я не отправлюсь. А так все проще: как в воду с вышки прыгнуть.
«Ты помнишь, Хранящая?» – мягко толкнулось в виски, как только я села на пол и вплотную пододвинула к себе талисманы.
– Помню, конечно. Вот тут поднастроить кое-что решила. А то улечу к йыру на кулички – ищи-свищи меня тогда.
«Не волнуйся. И талисманы оставь. Когда решишь телепортировать – просто подумай об этом».
– А подумать и потом передумать нельзя?
«Можно. Но не стоит. Доверься мне, Хранящая. Знаешь, ты мне слишком необходима, чтобы я позволил тебе не добраться сюда благополучно».
Я задумчиво потерла переносицу и задала давно гнездившийся где-то в подсознании, но никак не приходившийся к теме вопрос:
– Скажи, а что
Храм тихонько усмехнулся:
«Не могу. Там, где ты сейчас, господствует Восточный Храм. Да и потом: в любом деле должна быть добрая воля».
– Хорошо. Я приду, жди.
Отодвинув от себя все талисманы, я еще раз проверила, что все на месте, ничего не осталось на полках шкафа, на трюмо или на спинках стульев, поставила сумку в дальний темный угол комнаты и вышла.
В городе царило хрустальное утро. Отражалось смеющимися лучами от витрин, бодрило дома со смело распахнутыми окнами, насмешливо светило прямо в глаз стражнику у ворот. Улицы были почти пустыми, только кое-где из питейных заведений вываливались странные субъекты в очень нетрезвом состоянии, бормотали что-то типа:
– Шутки кончились – начинается лестница! – И отправлялись по домам.
Только в одном трактирчике до сих пор цвела ночная жизнь, разливаясь по полутемной комнате тоскливой мелодией и низким, тягучим голосом:
Сиротою в городе дождливомВстретившись с бесцветностью весны,Распластаться под дождем строптивым,Как душа под гнетом тишины…Нет, не менестрель, конечно, но песня – странническая, явно переписанная у кого-то из них. Я огляделась по сторонам, прикинула, что время у меня еще есть, и спустилась в трактирчик, попросив себе чашку чая. Сидела, неспешно прихлебывала горьковатый напиток, лениво подпирала голову правой рукой, слушала песню и…
И, разумеется, опоздала к началу этих йыровых состязаний, за что была предана анафеме со стороны Власты и Лиридана, вышедших-таки в финал! Находилась-то эта парочка от меня, хмуро затесавшейся где-то на галерке среди зрителей, довольно далеко, но стоило только Лиридану случайно отыскать меня в толпе, как черты его лица удовлетворенно хищнически обострились, а Власта, услужливо подпихнутая локтем, одарила меня таким взглядом, после которого живут плохо, но недолго…
– Друзья называются! – обиженно проворчала я, отводя глаза. – Уж и опоздать на минуту нельзя!
Герольд между тем назвал имена победителей во втором туре конкурса, поочередно потряс их руками в воздухе и тут же, без околичностей, предложил встать друг напротив друга и поставить точку в этой затянувшейся какофонии. Заклятые друзья противиться и ломаться: «Ой, а я еще не готова!» – «Да, действительно, пусть носик припудрит, а то с ней, такой страшной, даже драться противно!» – «Я щас как дам кому-то мечом промеж глаз!» – не стали.
Они хладнокровно вытащили мечи, раскланялись друг перед другом (зрители тихо кворрели, не понимая, какого йыра эта парочка так ломается, а я давлюсь смехом) и разошлись.