Моно логи. Том 4

Кудряшов Кирилл Васильевич

– Удивительное зрелище, наверное! – согласился я.

– А мой зять меня Дуремаршей звал. Раньше. Страсть как не любил меня… Молодой еще, глупый… Вот вам сколько лет? 28? А вы уже знаете, что пиявки – полезны. Сами ко мне пришли. А этот все носом кривил, когда про пиявок слышал… А ведь тоже скоро тридцать! Дуремарша, Дуремарша… А тут раз, и прихватило его! Геморрой! Да такой геморрой, что ни сидеть, ни стоять не может. Аж взвыл, бедолага! Ну дочка его ко мне и привезла, мол, мама, настал твой звездный час, покажи моему мужу, что твоя медицина может.

Я и показала.

Я молчал. Мне было страшно спросить, куда должна присосаться пиявка, чтобы избавить страдальца от геморроя.

– Стеснялся он сильно, – продолжала Дуремарша, – но я его быстро раздела, на спину положила, ноги в руки вручила…

– Чьи? – на всякий случай уточнил я.

– Его, конечно же. Под коленками себя руками обнял и лежит. А я ему пять пиявок посадила.

– Я не хочу больше ничего знать! – взмолился я.

– А чего там знать-то? Подействовало, знаете как? Огого как подействовало! Уже на следующий день о геморрое забыл. Уважает меня с тех пор… Слово "Дуремарша" начисто забыл. Только на "Вы" ко мне…

Еще бы… Я бы после такого тоже только на "Вы" обращался, и стороной бы обходил такую тещу, просто на всякий случай, чтобы она мне еще пиявок в… Ну, вы поняли… В общем, избегал бы я такой тещи всеми силами.

Время летело быстро, и полчаса в компании пиявок на спине и болтливой Дуремарши под боком пролетели незаметно. Настало время снимать с меня этих чудесных, удивительных, сияющих и наделенных телепатией созданий. Пиявки были сняты, а моя спина облеплена прокладками и залеплена пластырем по самое не могу.

– Ну все! Идите. Поглядывайте только, чтобы прокладки не протекли. У всех кровь разная, у кого-то кровотечение сильное бывает, у кого-то – нет. Может быть перевязка потребуется…

Я откланялся и ушел, прислушиваясь к собственным ощущениям. Вроде бы ничего не изменилось. Вроде бы… Всю масштабную суть изменений дома сразу же с порога оценила жена, как только я повернулся к ней спиной.

– Мать честная, да ты же весь в крови!

Прокладок не хватило даже до дома. Со спины я выглядел так, как будто мне в спину разрядили обойму "Калашникова"! Жена загнала меня в ванну, где попыталась меня вымыть и перевязать по новой, отчего ванна тут же стала напоминать место съемок какого-нибудь особо жестокого фильма ужасов.

Вечер прошел спокойно. Ну, за исключением постоянных подначиваний жены на тему того, хорошо ли я переношу месячные. На одном из следующих сеансов Дуремарша обещала посадить пиявок мне за уши, что тоже было плодородной почвой для шуток: как я домой-то потом пойду, с прокладками за ушами?

На город опустилась ночь. На меня опустилась сонливость. На всякий случай сделав на ночь еще одну перевязку, я улегся спать, но лишь затем, чтобы спустя несколько часов быть разбуженным супругой:

– Кирилл… протек…

– Чо? – спросил я, пытаясь понять, почему мир такой серый.

– … вставай, ты....

– Не понимаю…

– Кирилл, вставай! Ты протек!

Это было странно, слышать жену

через слово. Мой мозг работал как полицейская мигалка, то есть работал – не работал, работал – не работал.

Я встал и, держась за стены, поплелся в зал.

– Становись на колени, дылда! – велела жена.

Я встал. Потом на секунду изображение почему-то пропало, и в следующее мгновение я успел выставить вперед руки, чтобы не удариться лицом об пол. Оказалось, что я как стоял, так и упал: лицом вниз.

Вокруг меня уже суетилась перепуганная жена.

– Ты… себя…

– А?

– … как… чувствуешь?

– Почему-то я вырубаюсь, – пробормотал я и снова поймал себя уже в стадии падения. Мозг отключался, я просто не мог больше находиться в сознании.

Осторожно, под ручку, супруга увела меня обратно в постель, в которую я упал лицом вниз и тут же ушел в нокаут, совершенно не почувствовав, как он сдирает у меня со спины прокладки, меняя их на новые. Очнулся я от того, что неведомая сила сжала мою руку повыше локтя. Неведомая сила оказалась манжетой тонометра – жена мерила мне давление.

– … на 60, – сказала она.

– Что, прости? 100*60? Неплохо…

– 40 на 60. Сорок!!! Впрочем, в сорока я не уверена, ниже 50 пульс уже почти слышен не был. Это нормально вообще?

– Нет, – ответил я и вырубился снова. На этот раз – уже до утра.

Утром я проснулся вполне бодрым, здоровым и счастливым. Давление, последние несколько месяцев стабильно демонстрировавшее цифры 140 на 100, иногда подскакивая и до 160, уверенно замерло на 120 на 80 и расти начало только на второй день, да и то плавно и аккуратно…

Надо ли говорить, что после такой наглядной демонстрации мощи гирудотерапии я прошел полный курс лечения, стал с куда большим уважением относиться к этим милым скользким созданиям?

Но боже мой, как я хочу забыть о способе лечения геморроя! Я не хотел этого знать! Не хотел!

5. Слова

Иногда меня бесят слова. Новые, модные, молодежные, пытающиеся стать общеупотребимыми.

Нет, я не из тех, кто настаивает на том, чтобы бизнес-ланч назывался деловым обедом, селфи – себякой, а лайк – классом. Если слово пришло в наш язык из другого языка, потому что в нашу жизнь из чьей-то другой пришел предмет или событие, которое оно обозначает, значит, слово имеет право на жизнь.

Я даже чуть не подрался с коллегой, отстаивая право на существование слова "ничоси", апеллируя к тому, что "ничоси" ей, видите ли, не нравится, а вот "хуясе" в ее лексиконе прочно прижилось.

Меня раздражает другое. Например, "френдзона". Что за дебильное слово такое? Оно же не имеет смысла! Friend zone… Зона друзей. Моя кухня – моя френдзона. Моя спальня – моя сексзона Потому что кухня – место посиделок с друзьями, а спальня – место полежалок с женой. Почему простое и лаконичное "не дала" нужно заменять на совершенно нелогичное "френдзона"?