Моногамия часть 1
Шрифт:
Мы пошли в кухню, такую же огромную, как и всё остальное в этом необыкновенном жилище, и там, в этой кухне, всё было ещё круче, чем в остальном доме. Алекс заглядывал в ящики, они выезжали на причудливых механизмах от одного лишь касания его кисти, всё горело, светилось, услужливо выползало и уползало по малейшему проявлению его желания. Алекс всё делал ловко и быстро, а я смотрела глазами неандертальца: красота и новизна, техничность и удобство интерьера, необыкновенная просторность и одновременно уютная лёгкость его квартиры произвели на меня впечатление.
– Пойдём на террасу?
– Пойдём, там красиво.
Мы сели прямо на мраморные ступеньки, сохранившие тепло жаркого летнего дня. Я пила помногу и жадно, потому что, оказывается, очень
– Хочешь, я сделаю тебе ещё?
– А где тут у тебя душ?
– В спальне.
И правда, в ней была, какая-то космическая дверь. Я вошла в спальню, но увидела две таких двери. Открыла первую – длинный коридор с полупустыми полками и вешалками, редко где лежала аккуратно сложенная одежда. Ясно, это шкаф. Отрываю другую дверь и узнаю душ, тут же гигантская ванна – джакузи, ещё дверь, очевидно в туалет, и стеклянные матовые стенки двери в душ, который, конечно, тоже был противоестественно просторным, техничным и модным, как, впрочем, и всё остальное. Еле разобралась, как его включить, и, наконец, расслабилась под струями воды. Ну или мохито, вернее, двойная его доза, наконец, подействовал на меня, иначе, если эту пружину не отпустить, вряд ли я отдалась бы совершенно чужому мне человеку, особенно осознавая вопиюще-очевидную временность моего нахождения в этой квартире и его жизни вообще. На стеклянных полочках стояли его баночки с шампунями, гелями и не знаю чем ещё. Я стала их трогать и рассматривать, и мне это было безумно приятно: хотелось касаться его вещей, его жизни, его интимностей, и это магическим образом околдовывало меня.
Cnnbis – Ula
Я закрыла глаза и подставила лицо воде, мне казалось, я смываю с себя все условности и ограничения, временно стираю память о своей семье, о ждущем меня дома не плохом и не хорошем муже, о скучающем по мне сыне. Я хочу этого, безумно хочу, потому что знаю, мне будет хорошо, очень хорошо, и вряд ли у меня в жизни будет ещё хоть один шанс познать всё это. У меня достаточно ума, чтобы понимать истинную ценность вещей. Главное, не сделать никому больно.
Вдруг я почувствовала на спине ладонь, она скользнула вниз, едва касаясь кожи. Я замерла, наслаждаясь, затем ощутила такое же скольжение от плеч к запястьям… Алекс мягко взял мою руку, медленно развернул её вверх, поднял и поцеловал запястье… Столько нежности и чувства было в этом поцелуе, что у меня закружилась голова, я всем телом ощутила свою красоту и сексуальность, невероятная уверенность в этом неизвестно откуда вдруг стала наполнять меня – замкнутое, закомплексованное, фригидное существо. Я повернулась и прижалась к нему, голая и мокрая. Ощущение моей полной беззащитности и открытости перед ним, касание к моей нагой коже его одежды было восхитительным и удивляет меня до сих пор, как самые простые вещи могут пробуждать такие чувства и такие эмоции.
Алекс целовал моё лицо и губы нежно, но уже страстно, я почувствовала его язык, и мне впервые не было противно, я ощутила всю сексуальность этой ласки, невероятно интимной, бесконечно возбуждающей. Я очнулась от собственного стона, он тоже оторвался от меня, так как, видимо, не понял, что не так. Его губы припухли, глаза стали ещё темнее обычного, дыхание выдавало желание обладать, и, очевидно, весь мой собственный вид говорил ему о том же, потому что, он вдруг кинулся стягивать с себя прилипшую одежду, обнажив просто невероятно красивое тело…
Я была потрясена: его красота отрезвила меня так, что я застыла в оцепенении. Мне подумалось, сотни скульпторов работали над идеальным рельефом, формами, тысячи художников создавали восхитительный оттенок кожи… Трудно найти слова, чтобы передать те эмоции, в которых я утонула, увидев его обнажённое тело… Оно было прекрасно, неотразимо… Одновременно утончённое и мужественное, оно поражало и опьяняло своей красотой.
Алекс приблизился, и наши тела соприкоснулись вначале легко, не решаясь на нечто большее, лишь знакомясь и познавая друг друга медленно, поступательно, затем плотнее, пока сжались настолько плотно, что, казалось, нам обоим хотелось в ту секунду срастись кожей, подобно сиамским близнецам. Ощущение его горячего и сильного тела, его потрясающий мужской запах повергли меня в иное измерение, где пространство и время воспринимались иначе, где стыд и стеснение растворились в эфире желания и эстетического наслаждения мужской красотой.
Но было ещё кое-что, что поразило меня: обнимая его плечи и целуя его губы, я вдруг обнаружила странное и необъяснимое чувство, что я вновь обрела нечто давно утраченное, моё, знакомое мне и ценное для меня. У меня не было ощущения близости чужого тела, чужого мужчины, и это было странно, ведь я не привыкла быть с многими, я успела познать только одного, а этот должен был стать лишь вторым. Вторым, другим, но отчего-то таким … не чужим!
Алекс взял меня на руки, и на огромной белой кровати, утопая в пряном запахе его кожи, растворяясь в космической музыке, я впервые стала его женщиной, восхитительной, нежной, сексуальной, возбуждающей, вдохновляющей, бесконечно желанной. Как прекрасно было ощущать всё это, я чувствовала, как дышу, как живу и проживаю каждое мгновение своего существования в этом мире…
Ни единого сожаления не было во мне о совершаемом. Я – строгая, правильная, замужняя пуританка, отдалась мужчине, который не был моим мужем, и, о ужас, была счастлива тем, что решилась на это…
Hammock – Sinking Inside Yourself
Я проснулась от света. Было около семи утра, но солнечные лучи заливали всю комнату, казалось, в ней было также светло, как и на самом солнце. Я щурилась и никак не могла открыть глаза, так же как и не могла привести в порядок свои мысли. Долго пыталась выстроить план действий, план своего «красивого и достойного ухода», но, то и дело спотыкалась об обрывки живых, трепетных воспоминаний о прошлой ночи, которые, то стыдили, то вновь возбуждали меня. Наконец, я абсолютно бесшумно села на кровати, голая, вся в солнечном свете, щурясь и пытаясь вспомнить, где мои вещи. Увидела Алекса: его бёдра были укрыты простынью, а живот обнажён … тот самый, который сводил меня с ума прошлой ночью, совершенно плоский, смуглый, с тонкой кожей, которая нежно двигалась вместе с дыханием, а если присмотреться, то и едва заметно вздрагивала с каждым ударом его сердца. Немного тёмных волос, несомненно, были украшением этого мужественного и невероятно нежного участка его тела, изящной дорожкой они увлекали взор ниже, туда где всё было скрыто простынью, и, Слава Богу, потому что мне давно было пора домой…
«Конечно, в ванной. Мои вещи». Только я хотела тихонько скользнуть туда, а затем как кошка мягкими бесшумными лапками к выходу, как меня поймали за руку:
– Хочешь сбежать? А кофе? А душ? – он улыбался открыто, как ребёнок, и силился открыть глаза, приподнимаясь, но яркий свет ослеплял его. Он был смешной и бесконечно красивый в этом свете, полунагой, беспомощно ослеплённый, но чуткий и нежный. Я чувствовала, как меня накрывает всё больше и больше, и это к моему величайшему сожалению, не только волна вожделения. Моё сердце билось так сильно, я испугалась, что он услышит его.