Монологи эпохи. Факты и факты
Шрифт:
На первый взгляд эти идеи выглядят очень странными. Мы привыкли считать, что дети нужны прежде всего самому человеку. А ведь смешно поощрять к тому, что самому нужно. Но к сожалению, некоторый смысл в поощрении есть. Развитие общества изрядно заглушило многие естественные потребности. Причём естественная потребность в деторождении заглушена куда серьёзнее большинства других. Ибо причин к сокращению деторождения очень много.
Я уже не раз упоминал одну из серьёзных чисто экономических причин – государственное пенсионное обеспечение, позволяющее надеяться не на своих детей, а на чужих. Но эта причина явно не единственная. Скорее всего, даже далеко не главная. Куда важнее то, что потребность в
Поэтому обществу рано или поздно придётся возмещать общественные же воздействия, приводящие к спаду рождаемости. Более того, желательно делать это как можно скорей, поскольку существует некая критическая масса населения, необходимая для развития и инноваций. Как я уже не раз говорил, население СССР в целом ещё было выше порога, необходимого для инноваций. Население любой из постсоветских республик в отдельности уже намного ниже – поэтому без воссоединения Союза промышленности не выжить. А при теперешних темпах развития науки через несколько десятилетий население не то что былого Союза, но и нынешней объединённой Европы окажется ниже порога инноваций. То есть обществу просто ради самосохранения, ради сохранения способности к развитию придётся так или иначе поощрять рождаемость.
Но также понятно, что при этом возникает множество опасностей.
Например, далеко не худшая из них – профессиональное деторождение. Может статься, что какие-то люди полностью сосредоточатся на деторождении и вообще выпадут из других общественно полезных занятий. Это кое-где наблюдается уже сейчас. Скажем, многие граждане Соединённых Государств Америки обвиняют жителей бедных негритянских кварталов в том, что те ничего не делают, а только рожают детей и живут на пособие, выделяемое государством на этих детей из средств более богатых налогоплательщиков. Понятно, при этом обстановка в семье такая, что ни о каком воспитании детей – поводов для пособия – даже речи нет: их в лучшем случае понемногу кормят.
Но опасные последствия такой узкой специализации можно преодолеть несколькими разными способами – начиная от финансирования не только деторождения, но и воспитания и кончая передачей детей, рождённых за казённый счёт, на усыновление в более благополучные семьи.
Думаю, люди более сведущие в педагогике и в семейной жизни, нежели я, предложат и куда более эффективные способы преодоления негативных последствий такого хода событий. Но скорее всего эти же люди предложат и многие другие возможные сценарии развития угроз. Так что взвешивать все плюсы и минусы предложения о финансировании деторождения предстоит, похоже, ещё довольно долго.
В частности, мировой опыт использованных форм материального поощрения пока, насколько я могу судить, исследован далеко не в полной мере. Да и наш собственный опыт материнских пособий ещё придётся серьёзно анализировать, чтобы решить: продолжать ли эту практику и совершенствовать ли её.
Исследование мирового опыта поощрения рождаемости пока не проведено, кажется, нигде в мире. Возможно, именно поэтому вопрос пытаются каждый раз и в каждой стране решать с нуля, не опираясь на уже существующий опыт.
Такое исследование само по себе – достаточно сложная и серьёзная задача. Но уже понятно, что решать её необходимо.
Пока, по сути дела, ясно только одно: что современное общество уже испытывает острый дефицит детей; что этот дефицит заведомо необходимо преодолевать; и что какие-нибудь сильнодействующие средства для этого употребить придётся. Но
Пока мне кажется, что идея платить за деторождение – далеко не худший из уже рассмотренных обществом вариантов. Хотя, наверное, и далеко не лучший из тех, какие ещё могут быть в дальнейшем придуманы и испытаны. Но пока они ещё будут испытаны – много воды утечёт. А этот путь уже есть. И, похоже, к нему уже в ближайшем будущем придётся привыкать.
Перламутровое мясо Необоснованно бояться можно даже регулярной структуры
Мои родители заглядывают в продмаг рядом с домом при каждом выходе на улицу, дабы всегда есть свежее. Вот и мясо они обычно берут в небольших уже расфасованных нарезках. Когда я в очередной раз гостил в Одессе, мама показала мне свежекупленную нарезанную говядину по-баварски. И беспокойно спросила: не указывает ли перламутровый блеск среза на какую-нибудь недоброкачественность – вроде, например, особого вида плесени?
Блеск перламутра порождён тонкослойной структурой. Полупрозрачные слои кальцита с органическими добавками, слагающие раковину моллюска, сопоставимы по толщине с длинами световых волн. Свет, отражающийся от межслоевых границ, интерферирует – взаимовлияет: складывается на тех направлениях, куда разные отражения приходят в согласованной фазе, и гасится на всех остальных. По разным направлениям согласование разное, так что видны разные длины волн – цвета. Малейший поворот самой раковины меняет условия отражения – и цветовая картина в целом играет.
Жемчуг тоже из слоёв перламутра (само это слово – немецкое «мать жемчуга» во французском произношении). Моллюск изолирует попавшее в раковину инородное тело (или – на плантациях – искусственно внесённую затравку). Кривизна же слоёв в жемчуге заметно больше, чем в стенке раковины. Соответственно и направления предпочтительного отражения разных цветов образуют более сложную картину. Игра цвета жемчуга несравненно изящнее, нежели поделочного – почти плоского – перламутра.
Мышечные волокна потолще световых волн. Но если на плоский срез, сделанный поперёк волокон, посмотреть под малым углом, размеры видимых проекций клеток сопоставимы с нужными длинами. Значит, регулярная структура мяса тоже может давать эффекты интерференции света, отражённого или хотя бы дифрагированного – рассеянного благодаря волновым свойствам – от разных участков. В частности, можно наблюдать и перламутровый блеск.
Сходным образом играют оптические диски. На них неоднородности с различной способностью к светоотражению нерегулярны: их расположением кодируется информация. Но поверхность диска содержит направляющую спираль – по ней ориентируется оптика. Спираль с постоянным шагом образует правильную дифракционную решётку. Интерференция света на ней столь эффектна, что бракованные диски зачастую служат украшениями.
Одно время модно было надеяться на ослепление дисками милицейских радаров: мол, металлическая поверхность даёт дополнительные отражения. Между тем тиражируемые на штамповочных станках диски слишком малы по сравнению с характерной длиной волны радара, и отражение не создаёт значимой помехи: даже обычные зеркала заднего вида отражают куда больше, а замеру скорости не мешают. А уж покрытие записываемых оптических дисков и вовсе неметаллическое: органика, распадающаяся при лазерной концентрации света нужной длины. Основная же масса украшений – именно записываемые диски: очень уж много причин для сбоя в процессе компьютерной записи, так что брак неизбежен. Блестяшки, болтающиеся на леске в оконных проёмах, лишь указывают ГАИшнику: перед ним – потенциальный нарушитель, намеренный обмануть закон. По счастью, попытка скрыть превышение скорости оптическими дисками – как говорят юристы, покушение с негодными средствами.