Монолон
Шрифт:
– Чего-нибудь покрепче? – спросил Октавиан и жестом указал на столик, заставленный бутылками.
– Не помешает, – кивнул Тит. Он подошёл, налил полный стакан и залпом выпил. Затем налил ещё один и обернулся к отцу.
– Вижу, ты не шутил, – улыбнулся Октавиан, предлагая сыну занять кресло у очага.
Они сели друг напротив друга. Капли пота бежали по лбу Тита, но отец его не торопил.
– Я сегодня был на Дне города…
– А! – тут же перебил его Октавиан. – Маскарады – опасное место! Как я помню, на них самая высокая концентрация различных гадюк, жаждущих выскочить за кого побогаче. Ты случаем не видел там свою мать с подругами?
– Отец, – с трудом держа стакан в дрожащей руке, попросил остановиться Тит. – Позволь закончить.
– Прости, Тит. Вырвалось, – извинился Октавиан, поняв, что позволил лишнего.
– Так вот, – собрался с мыслями Тит, отхлебнув ещё, – меня напоили.
– Алкоголь в таких местах – дело обычное, – снова вмешался Октавиан, – но порой отчаявшиеся женщины добавляют в напитки что-то более интересное.
– Что, например? – с опаской поинтересовался Тит.
– Это ты живешь в городе, сынок! – напомнил ему отец с удивлением. – Что у вас там сегодня популярно? Моя молодость была так давно, что я даже представить не могу. С такими вопросами лучше обращаться к Делии.
– Что может заставить тебя забыть любимую жену и сорваться во все тяжкие, очнувшись с незнакомкой? – допив стакан, спросил Тит. – В здравом разуме я никогда бы не изменил Юрии.
– Незнакомка? – засомневался Октавиан.
– Люция – супруга Магна Тунния, – грустно сообщил Тит.
– Сильное зелье вам подмешали, – злорадно ухмыльнулся Октавиан, – раз заставили забыть о любимых супругах двух людям.
Он встал и отправился за своей порцией вина.
– Бедняга Магн, – дивился Октавиан. – Вот так приглашаешь всех к себе на праздник, тратишь кучу денег и времени, а потом получаешь ножом в спину.
– Может, всё же поговорим обо мне? – оборвал его Тит.
– Ты просто стал пешкой в чужой игре, сын! – без тени сомнений пояснил Октавиан. – У кого-то были счёты с Магном Туннием, и они деликатно избавились от его супруги.
– Кто это мог сделать? – недоумевал Тит.
– Ты как ребёнок, совсем не умеешь играть в высшем свете, – расстроился Октавиан. – Кто угодно! Политические конкуренты, коварные женщины или ещё кто похуже. Брал бы пример со старшего брата, он, как я слышал, очень хорош, даже чересчур. Самое главное в таких случаях – соблюдать осторожность и помалкивать.
– Значит, я поступил верно, отказавшись от идеи идти в храм? – поинтересовался Тит, обернувшись к отцу, замершему у окна.
– На покаяние?! К жрецу?! – усмехнулся Октавиан. – Мой старый друг Иустиниан быстро бы тебя обработал и за горсть монет растрепал твой секрет каждому встречному, – он сделал паузу и вернулся к очагу, сел. – К таким людям нельзя обращаться просто так.
– О чём ты? – не понимал сын.
– Секреты люди хранят по двум причинам. Первая – если они члены твоей семьи и на них так же скажется раскрытие тайны, хотя тут бывают исключения. Везде бывают исключения! А вторая – это когда вы храните тайны друг друга, особенно, если проступок общий, – Октавиан сделал глоток и продолжил. – Главное надеяться, что ты не заделал ей ребёнка.
– Отец Юрии меня уничтожит, – сглотнув горечь во рту, произнёс Тит.
– Гней Юрий Кесарь! – торжественно произнёс Октавиан. – С опасной семьёй ты решил породниться. Даже я был удивлен, получив приглашение на свадьбу. Странно, что он выбрал для своей младшей дочери тебя, а не твоего брата.
– У Сикста иные заботы, – сказал Тит, – он хочет заполучить Корнелию
– А он не ищет лёгких путей, – удивился Октавиан. – После смерти её отца Понтия, забота о будущем дочери легла тяжким грузом на супругу. Гициния Кравв и по молодости была жестким беспринципным человеком, боюсь подумать, какой она стала с годами. А с Кесарем ты будь осторожнее. Он выдал старшую дочь за советника диктатора, а младшую за тебя – Верховного судью. Тянется к самому верху и вскоре попытается завладеть всей властью.
– Ты видишь во всём коварный заговор, отец! – растерянно сказал Тит. – Мы с Юрией любим друг друга.
– Любите – хорошо, – пожал плечами Октавиан, – но за полем из цветов хорошо бы тебе начать различать дремучий лес.
Они молча сидели, долго вслушиваясь в потрескивание поленьев.
– А если мне не повезёт, и Люция забеременеет? – с трудом выдавил из себя Тит.
– Тогда ты совершишь ошибку, которую бы не сделал, будучи моим прилежным сыном, – спокойно сказал Октавиан и, встретив задумчивый взгляд сына, пояснил. – По молодости я тоже совершал глупости. И самая неприятная, хоть и не такая, как твоя по накалу, но тоже весомая, произошла по вине алкоголя. Я и Иустиниан любили пускаться в загулы, кутить и всячески разбазаривали наследство. И одна из подобных лихих ночей привела нас в деревеньку на окраине.
– Так вот что послужило причиной твоего увлечения ютить крестьянских сирот! – догадался Тит.
– Зато теперь я могу исповедаться у друга-жреца, а ты нет, – отшутился Октавиан. – Просто всё отрицай, и Туннии, скорее всего, будут делать то же самое, чтобы не опозорить свой род.
Иустиниан Гициний Кравв
Иустиниан остановился перед домом Магна Тунния. Громадина в четыре этажа выигрышно выделялась на фоне окружающих построек. Магистр авгуров прекрасно знал, во сколько городу обошёлся Храм Юпитера и схватился за голову. Размах был сопоставим, но там дом Бога, а тут – какого-то консула.
У жреца в голове сразу всплыл вопрос: «Кто вообще такое позволил? Только несколько поколений назад ценой тысяч смертей и крови удалось вырвать власть у царей, и тут такое. Неужто, память людей так коротка? Одному человеку, каким бы он ни был замечательным, нельзя давать неограниченную свободу и поощрять вседозволенность. Особенно если этот человек обременён властью».
– Деньги стали истинным богом монолонцев, – с болью в сердце прошептал Иустиниан.
Он зашёл в дом и осмотрелся. Колонны уходили вверх, из цветного стекла были собраны узкие и высокие окна, пропускающие внутрь всю пестроту красок. Лестницы вели на балконы, с которых открывался вид на витиеватый узор на полу. Повсюду свисали вьющиеся растения и цветы. Иустиниан начал молиться. Сегодня тут будет весь свет Монолона, так что требовалось умилостивить духов.
«Грешников ещё нет, – подумал Магистр авгуров. – Но лучше не затягивать».
Магн Тунний на правах организатора празднества отыскал жреца в утренней суете. Он стоял поодаль, не мешая, и ждал, пока тот закончит. Вскоре молитва прекратилась, и хозяин дома задал свой вопрос.
– Останетесь, Гициний Кравв?
Иустиниан выждал паузу, осмотрел Тунния и только потом ответил:
– В моём присутствии у многих отпадает желание грешить. Предположу, что всё дело в одежде, но считаю, что без меня здесь случится нечто воистину ужасное.