Монополия на чудеса
Шрифт:
– Солнце, я не хочу салата.
– А Шевелящего Щупальцами Глубинного Ужаса?!
– И морепродуктов тоже.
– Тогда я принесу вам воды! Минеральной! У нас очень вкусная вода!
Ветер плеснул в лицо ароматами моря. Того моря, что бывает во снах: пахнущего солью, раскаленными под солнцем досками, смолой и парусиной. Здесь, среди мачт и башен, я чувствовал себя дома. Словно долго-долго путешествовал, а потом вернулся и оказался среди добрых друзей.
Один из гондольеров помахал мне, и я ответил на приветствие.
– Где
– Грандмастер сказал – выбирать вам! – счастливо выпалила та. – Где хотите! Любое место!
Что ж… Я огляделся. Сидеть за столиком, пожалуй, скучно. Не обращая внимания на предупреждающие крики Коломбины, я побрел вдоль причала.
Возле укутанной в золотисто-зеленый бархат гондолы меня накрыло предчувствием. Вот оно – мое место. И гондола эта покачивалась на волнах целых двадцать семь лет – с самого моего рождения, ожидая, когда я наконец появлюсь. Я храбро шагнул через борт и опустился на вытертую до бронзового блеска скамью.
Кадавр-гондольер уставился на меня белыми яшмовыми глазами.
– Наконец-то, – усмехнулся он, коверкая слова на невообразимый манер. – Я уж решил, что ты «кайрэ косэ» – человек без приюта. Но Людей не ошибся. Отсюда начнется твой новый путь.
На причале испуганным зверьком застыла Коломбина. В глазках-пуговках плескались восхищение и страх.
– Ой! – восторженно прошептала она. – Он заговорил с вами! Они ведь ни с кем не говорят, да! А я… я тоже это слышала!
– Вот и прекрасно. – Я шаловливо усмехнулся и повернулся к гондольеру: – Может, скажешь ей что-нибудь? Обрадуешь девчонку на всю жизнь.
Кадавр заколебался. Похоже, им действительно не все равно, с кем говорить… Решившись наконец, он повернул к официантке слепое лицо:
– Слушай, торопыга. Один клиент оставит тебе на чай фальшивую монетку. Догони его. Скажи, что он оставил свой талисман. И сама станешь его талисманом.
Коломбина задохнулась от счастья. Пользуясь мгновениями тишины, я заказал ризотто с трюфелями в белом вине и бокал испанского. На экзотику меня не тянуло. Попрыгунья унеслась, а я вздохнул спокойно.
Но ненадолго.
Вернулась болтушка спустя несколько минут. Чуть не сверзившись в воду, протянула мне бокал, истекая волнами обожания.
– Вкусно?!
– Очень.
– Сейчас будет ризотто! Подождите!
И вновь убежала. Я глянул на часы. М-да… Минут через сорок и через сорок минут – две большие разницы. Необязательность магов – это, конечно, притча во языцех, но не настолько же. К счастью, тут появилась Коломбина, крича:
– А вот и ваш друг! Спасибо вам!
К столику действительно шел Станислав Людей. Длинный, худой, сутулый – эта сутулость придавала ему особенный экстравагантный шарм. Седые виски, крючковатый нос, бородка-эспаньолка. В юности я завидовал бородачам. У меня самого, как ни старался, росла лишь трехцветная смешная мочалка.
– Игорь
– Здравствуйте, Станислав.
– Я смотрю, вы со вкусом устроились.
– С ним кадавры разговаривают! – восхищенно наябедничала официантка. – И запросто!
– Это правда?
Я пожал плечами. Правда, нет, какая разница?.. Людей рассеянно взял из моей руки бокал. Понюхал, посмотрел на свет.
– Позволите?
Я кивнул. Он отпил маленький глоточек, поморщился и выплюнул.
– Акта Лапута… Чернила, полусухое прошлого века. И как вы это пьете?
– Ну, я до вин небольшой охотник.
– Еще бы! Вы не охотник, вы траппер. – Людей махнул рукой. – Эй, балаболка! Сюда немедленно. В каталоге, – он обернулся ко мне, – об этой дряни пишут «имеет аромат виноградного изюма». Действительно «виногадного», лучше не скажешь.
Официантка с собачьей преданностью подбежала к Людею. Тот поманил пальцем и, когда Коломбина придвинулась, о чем-то спросил. Девушка обрадованно закивала:
– Сухого?!
– Полусухое – это полумеры, – отрезал Людей. – Бодяга из Риохи, запомнила? Год смотри не перепутай!
– Хорошо!
– Постой. – Станислав бросил плащ на скамью и уселся. – Дай сюда меню.
Читал он долго, шевеля губами и морща лоб. Все это время официантка стояла подле столика. Наконец он заказал жаркое из мяса василиска. Подробно объяснил, как оно должно жариться и во что он превратит шеф-повара, если не заработают угольные ямы.
Когда официантка умчалась, Людей похлопал кадавра по плечу:
– Можете отправляться, друг.
Тот молча кивнул. До разговора с Людеем он так и не снизошел.
Весло прочертило воду пенным зигзагом. Причал неспешно уходил вдаль. Мне стало интересно, как бедняжка Коломбина принесет заказ. Поплывет кролем с подносом на вытянутой руке? Или у них бочонки на шее, как у сенбернаров? Представив эту картину, я рассмеялся. Людей с недоумением покосился на меня.
– Да так, – весело отозвался я. – Не обращайте внимания. Мысль одна пришла в голову.
– Вы жизнерадостный человек, – одобрительно кивнул грандмастер. – Что ж, тем больше у нас шансов столковаться.
Солнце припекало совершенно по-летнему. Я бросил куртку на дно гондолы. Брызги с весла гондольера обдавали кожу приятной прохладой.
– О чем вы хотели говорить со мной?
– О тварях. Похоже, мне предстоит охотиться на нечисть.
– Созданную, вызванную, трансформированную? – деловито поинтересовался Людей. – Нежить? Имейте в виду: чтобы убить аспида, нужна громкая музыка. Мои студенты используют «Ночной шепот». Если встретите грима, его нужно облаять.
– Облаять?!
– Да. Эта кладбищенская тварь боится собак. Упыря можно упокоить, полив могилу «Волко-Лакой». Можно использовать «Пепси-Лаку», но результат много хуже…