Monpti
Шрифт:
Мы несемся под землей, кружим по темным тоннелям, красные и белые глаза фонарей слепят нас то справа, то слева, и извилистое рельсовое полотно теряется вдали. Приближение станций угадывается уже издали по сгустку ярких огней и длинных рекламных плакатов по обе стороны тоннеля, красными буквами по желтому полю: Дюбонне, Дюбонне…
«Ту-у-у-у-у… тит…»
Мы под Монмартром. Здесь самая глубокая линия метро. Подвально-сырые, дымящиеся паром станции, стены покрыты искрящимися бисеринками.
Я должен был съездить на Монмартр. Эй ты, старина Париж, у меня тоже есть девушка! Прощай, Одиночество!
Ночью я не мог заснуть. Je vous aime – это означает: я вас люблю. Je t'aime – я люблю тебя. Женщина может на это ответить: Moi aussi – я тоже тебя. В конце концов
Белым и выцветшим высится над городом собор Парижской богоматери, словно умирающий, в последний раз приподнявшийся в постели, чтобы проститься с миром.
Узкие тихие переулочки набегают один на другой и гоняются друг за другом среди причудливых домов. В старых домах живут люди – они живут в замкнутом мире. Курносые милые парижаночки – ле монмартруаз – семенят, щелкая каблучками, между старых стен; их точеные ноги неуверенно ступают по мостовой.
Вот эта малышка весьма красива, но моя девушка еще красивее. Ее волосы светлы, как чистое золото, глаза синие и влажные, словно она готова вечно плакать. Губы алые, о таких можно только мечтать. А один голос чего стоит, когда она говорит: «Vous dites, Monsieur? Как вы говорите, мсье?» Она даже уже плакала. Анн-Клер! «Ну, милый мой, что сказать тебе, случай фантастический… „Красива“? Это ни о чем не говорит! Одно ее тело, мой мальчик, ее тело… Ее талия стройна… одни ее изящные формы». (Я должен непременно написать моему трехсотфранковому другу.)
Пожилая женщина в черном идет вдоль кирпичной стены; над стеной склонились, с любопытством разглядывая дорогу, темноствольные деревья. Старая нищенка. Через каждые пять шагов она останавливается и испытующе смотрит на людей, но не отваживается просить милостыню. Эта старая тетка тоже была когда-то молодой… Маленькая влюбленная девочка, а теперь прошлое доставляет ей боль. Она стала старой и бедной. У меня два франка, один я даю ей.
– Madame, s'il vous plait.
Я вкладываю монету в ее протянутую руку. Старая тетка какое-то мгновение смотрит на меня озадаченно, затем выпрямляется. Без передышки выпаливает:
– Кто вы такой? Как вы осмеливаетесь давать мне деньги, презренный тип? Имейте в виду, я – графиня Леони.
Я спешу прочь. Больше ничего не происходит. Только графиня вопит. Сияет солнце. Через пять минут я все это забуду.
На старой улочке, неуклюже спускающейся с горы, на меня воззрился пустынный двор. Старый дедушка сидит тут и греется на солнышке. Рядом с ним, на столе, стоит клетка для птиц. В клетке висит сушеная рыба. Что это?
Юмор или традиционная реклама старой пивной или бара? Но никаких признаков увеселительного заведения во всем этом грязном доме-развалюхе.
Старик на солнце замечает мое удивление и смотрит на меня с презрением, как старый морской волк на неопытного юнгу, который, дрожа всем телом, стоит перед ним: «Папаша Мишель, приближается шторм!» Ад, хорошо же мы выглядим! Есть, оказывается, такие люди на земле, которые даже не знают, что это такое – клетка с сушеной рыбой внутри.
Неожиданно мне на память приходит небольшое французское стихотворение, прочитанное мною недавно в библиотеке Св. Женевьевы. Там тоже речь о рыбе, копченой селедке. Стихотворение принадлежит Шарлю Кро:
Le hareng-saur
Il 'etait un grand mur blanc – nu, nu, nu.Contre le mur une 'echelle – haute, haute, haute.Et par terre un hareng-saur – sec, sec, sec.Il vient, tenant dans ses mains – sales, sales, sales.Un marteau lourd, un grand clou – pointu, pointu, pointu.Un peloton de ficelle – gros, gros, gros.Alors, il monte a l''echelle – haute, haute, haute.Et plante le clou pointu – toc, toc, toc.Tout en haut du grand mur blanc – nu, nu, nu.Il laisse aller le marteau – qui tombe, qui tombe, qui tombe.Attache au clou la ficelle – longue, longue, longue.Et au bout le hareng-saur – sec, sec, sec.Il redescent de l''echelle – haute, haute, haute.L'emporte avec le marteau – lourd, lourd, lourd.Et puis il s'en va ailleurs – loin, loin, loin.Et depuis le hareng-saur – sec, sec, sec.Au bout de cette ficelle – longue, longue, longue.Tr`es lentement se balance – toujours, toujours, toujours.J'ai compos'e cette histoire – simple, simple, simple.Pour mettre en fureur des gens – graves, graves, graves.Et amuser les entants – petits, petits, petits.Копченая
6
Перевод М. Яснова.
Монмартр – это сердце Парижа.
Здесь живут Жанетты, Люсьенны, Сюзанны, которые молятся на своих мужей и все-таки обманывают их: Полей, Луи и Мишелей, которые не могут освободиться от своих возлюбленных, хотя они стары и безобразны, не любят их и не любимы ими. Наряду с этим они лучшие отцы семейств.
Мне вспоминается «Сафо» Доде.
И Mими Пинсонс тоже обитает здесь.
Француженка способна на все. Она может быть святой или чудовищем – или тем и другим одновременно.
Она двигается между крайностями, играя и шутя, с мягкой улыбкой на устах.
В полдень всего за ничтожных двадцать су я побывал в изысканном обществе.
Я был вместе с Бессмертными в Пантеоне. Самым замечательным мне показалось то, что я сумел удалиться оттуда и сразу же простил себе это.
Каждый четверг вход свободный, только «гиду» надо дать на чай.
Как всегда, многое зависит от подхода, но Бессмертные – хорошее общество, даже если кое-кто из них пребывает здесь из-за безмерной любви своих родственников или благодаря хорошим связям. Значит, они по меньшей мере были из хорошей семьи.