Монстр(Дело Йозефа Фритцля)
Шрифт:
Мать и дочь разделяло всего несколько ярдов, но они были далеки друг от друга, как континенты. Розмари буквально валилась с ног в конце каждого дня, полного приказов и забот, но она обожала своих внуков. Она отводила детей на уроки музыки. Лиза училась играть на немецкой флейте. Моника и Александр — на трубе. Любящая бабушка сопровождала их на все другие мероприятия, не предусмотренные школьным расписанием.
«Все восхищались ею за ее стойкость», — вспоминает бывший учитель музыки, готовивший детей. Лишь однажды Розмари заговорила с ним об Элизабет. «Стоило ей заговорить о дочери, голос ее пресекся, а на глазах появились слезы; всхлипывая, она сказала, что Элизабет стала последовательницей какой-то экзотической секты и ей очень недостает дочери».
По воскресеньям Розмари водила
Фритцль никогда не посещал вместе с семьей церковь Святой Марии в Амштеттене. Судя по теоретическим выкладкам полиции, он скорее всего использовал именно это время, когда его жены и «верхней» семьи не было дома, чтобы проскользнуть в подвал ради очередных «забав» с дочерью. Местный католический священник Франц Хальбартшлагер тесно сблизился с семьей Фритцлей, поминая Элизабет в своих молитвах. До него доходили слухи о том, что она сбежала, чтобы присоединиться к какой-то секте. Годы спустя, когда его позвали в последний раз причастить Керстин, он моментально признал сходство между ней и тремя ее братьями и сестрами, которые не провели свои жизни в камере. «Трое детей, взятых на воспитание семьей Фритцлей, получили свое первое причастие здесь. Когда меня попросили прийти в больницу и я услышал ее имя, то был просто ошеломлен. Разумеется, я видел явные черты сходства между Керстин и остальными детьми. Но в то время как они были здоровы, она очевидно пострадала от своей жизни в подземелье. Она была бледной, и губы ее опухли». «Фритцль вел невероятную двойную жизнь», — добавляет священник.
Один из жильцов Иббштрассе, Дубановски, припоминает, что местные жители в шутку окрестили то время «временем аистов», так как дети рождались с регулярностью курьерских поездов. «Когда перед отъездом я спросил Фритцля, нужно ли ожидать специального уведомления, тот ответил, что ему все равно, потому что я занимал одну из трех квартир, которые он больше сдавать не собирается. Он объяснил это тем, что собирается придержать ее для трех своих внуков, чтобы они смогли жить вместе с ним, когда подрастут. Это объяснение показалось мне логичным. Я довольно хорошо знал ребятишек, и между нами всегда завязывались какие-нибудь смешные разговоры. Я часто встречался с ними, потому что мне разрешили держать свой мопед во дворе, и Александр всегда говорил, что тоже хочет мотоцикл. Тогда его бабушка отвечала: „Конечно. Мечтать не запретишь“.
Я бы сказал, что отношения в семье были хорошие. Конечно, иногда Фритцль начинал орать на детей. Обычно он делал это у себя в квартире, но я слышал его рев.
Я регулярно проводил отпуска в Таиланде, поэтому он как-то заговорил со мной об этом. Тогда же он рассказал мне, что тоже охотился за женщинами, когда был там, и знал, где можно заняться сексом за гроши. Однажды я сказал ему, что там действительно легко достать любые наркотики. Он ответил, что это не имеет к нему никакого отношения.
В конце концов запретных тем для нас не осталось. Он всегда рассказывал мне о своей работе по дому и так далее. К тому времени, когда я въехал, он уже официально был на пенсии. Он сказал, что долго работал за границей на электростанции и заработал там хорошие деньги. Теперь-то он уже старик. У него и его жены начались проблемы — одышка, когда они поднимаются по лестнице, ну и всякое такое.
Из детей Фритцля я по-настоящему был знаком только с Зеппом. Он был у Фритцля вроде прислуги. Ему было уже тридцать семь или тридцать восемь, но он делал все, что говорил ему отец. Он действительно был под каблуком у отца, который не отпускал его ни на шаг. У него была собственная квартира в доме родителей. Помню, когда мне было двадцать лет, Фритцль управлял небольшой гостиницей неподалеку от своего дома и Зепп все время находился при нем, выслушивая постоянные окрики отца.
Фритцль спускался в подвал каждый день, но лично меня это не касалось. Я думал, что, может, у него есть какое-то хобби, которым он
Розмари? Ну что ж, она была очень тихая женщина, совсем как мышка, с которой ее властный муж явно обходился плохо. Не думаю, чтобы она хоть раз спускалась в подвал, я, по крайней мере, этого не видел. Она очень заботилась о детях. В 1998 году я купил новую музыкальную игрушку и сделал звук слишком громко, так что Фритцль спустился и сказал, чтобы я вел себя потише. Через несколько недель ко мне зашла Розмари и сказала, что хотела бы купить мой старый телевизор. Это был красивый телевизор марки „грундиг“, уже оснащенный телетекстом. Розмари ужасно хотелось купить его, вот я и отдал его за 1500 шиллингов. Я невольно задался вопросом, зачем им телевизор, поскольку у них уже было два. „Отдам детям“, — сказал потом Фритцль. Элизабет смотрела на мир по моему старому телику, а я, черт возьми, даже не подозревал об этом».
Элизабет уже пятнадцать лет находилась в камере, когда Фритцль предпринял свою вторую вылазку в Таиланд. Когда он поехал туда с Паулем Херером в 1970 году, никто от него не зависел. Теперь же полная беспомощность Элизабет доставляла ему тайное удовольствие. Хотя он и говорил о таймере, который откроет замок камеры, «если что-то случится со мной», нет никакой уверенности в том, что таймер бы сработал. Сбой в подаче электроэнергии мог нарушить всю систему; любая неполадка могла разъединить механизм. Но Фритцля это и не волновало; он продолжал придерживаться своего замысла, с торжествующим видом снялся на нескольких фотографиях в злачных местах Бангкока и продолжал в том же духе.
«Он был весь словно на пружинах, — вспоминает Херер. — Помню, как молодая тайская девушка очень долго массировала его. Ему это действительно нравилось. Однажды я видел, как Йозеф покупал вечернее платье и пикантное нижнее белье для тоненькой и стройной женщины на пляже в Паттайе. Он здорово обозлился, когда понял, что я заметил это. Потом сказал, что у него „подружка на стороне“. Вещи предназначались ей. Он попросил меня ничего не рассказывать его жене. Думаю, теперь мы знаем, для кого он все покупал».
Видео запечатлело Фритцля, с наслаждением валяющегося на пляже. Эти кадры свидетельствуют о его крайней бесчувственности по отношению к своей подземной семье.
Розвита Цмуг, хозяйка ресторана «Гастхоф цур Пост» в Ашбахе (окраина Амштеттена), вспоминает его исстрадавшуюся жену и то обожание, с каким она относилась к своей семье как к животворному источнику, помогавшему ей сохранять рассудок. «Она заняла свое место в 1993 году, прямо перед тем, как появился первый ребенок, но ей пришлось отказаться от него, когда год спустя появился второй. Сам Фритцль никогда ничего не делал. Он просто заходил время от времени убедиться, что жена при деле, долго не задерживался, выпивал что-нибудь, закусывал и уходил. Всегда всю работу делала за него Розмари с детьми. Еще у них была квартира наверху, где она часто оставалась на ночь с детьми. Он там никогда не задерживался. Дело у них не шло по-настоящему хорошо, главным образом потому, что дом был такая развалюха. Низкий был человек, не хотел вкладывать в дом ни копейки, да и не особенно-то заботился помочь жене.
Фритцль много занимался незаконными делами. Помню кипу поддельных счетов, которую он сдал в компанию по кондиционированию воздуха. У него был заголовок счета-фактуры, и он написал второй чек, чтобы уменьшить цену. Затем переслал подправленный чек в фирму. Но они заметили подделку, и разыгралась настоящая судебная баталия… В другой раз он попытался обсчитать меня. Я захотела приобрести его дело. Фритцль составил контракт, включавший список всей его собственности, ну, скажем, кухня и так далее, которую я должна была купить у него. К тому же я должна была выплатить компенсацию за все проведенные строительные работы. Позже я переговорила с владелицей собственности, которую арендовала, и она сказала мне, что на самом деле все это принадлежит ей. Убыток получился большой — более 100 000 шиллингов.