Монстр с края света
Шрифт:
— Был бы рад разделить вашу уверенность, — процедил собеседник. — Метеоданные о силе и направлении ветра вам сообщили?
— Что? Ах да, разумеется! Все сообщили, благодарю вас.
— Тогда до связи, — отрезал Дрейк, сунул, не глядя, микрофон опешившему радисту, даже выскочил на улицу и чуть не столкнулся с Норой. — Знаешь, мне даже хочется, чтобы с этими идиотами тоже что-нибудь стряслось! — выдохнул он, сжимая кулаки от негодования и обиды. — Это им докажет, по крайней мере, что мы тут еще не окончательно свихнулись! А без реальных фактов — если не принимать в расчет ночного хулиганства на складе, в которое все равно никто не поверит, — нас примут
— Не надо так переживать, шеф, — успокаивала девушка. — Мы-то знаем, что говорим правду.
— Ты в этом убеждена? — скептически прищурился Дрейк.
Громкие крики за спиной прервали их диалог. Как и накануне, наружу выбежало все население Гоу-Айленда. Все внимательно следили за небом, где над горизонтом уже появилась маленькая черная точка. Она росла по мере приближения, постепенно приобретая очертания большого грузового самолета — почти точной копии того, другого, сейчас беспомощно застывшего посреди заблокированной посадочной полосы.
Задрав головы, люди молча наблюдали, как он достиг западной оконечности острова, снизился, сделал круг, затем второй, третий… Обожающий театральные эффекты Сполдинг выбрал именно этот момент, чтобы появиться на сцене.
— Смотрите, что я соорудил! — громогласно заявил он, пыжась от важности. — «Коктейль Молотова», вот что это такое. Все очень просто. Обыкновенная бутылка с горючим. Чиркаешь спичкой, поджигаешь запал и швыряешь подальше. Бутылка разбивается, горючее вспыхивает, и получается классное горячее блюдо, которое любому людоеду поперек глотки встанет!
— Ничуть не сомневаюсь, что ваше изобретение вызовет всеобщее восхищение, — заметил Дрейк иронично. — Особенно в том случае, если этот самолет все-таки ухитрится сесть.
Внутри у него все кипело от бессильной злости, охватывающей человека в те минуты, когда он полностью дискредитирован и не может ничего этому противопоставить. Одного этого кретина Спеллинга вполне достаточно, чтобы стать в глазах комиссии свидетельством эпидемии всеобщего помешательства среди персонала.
Натужно ревя двигателями, самолет пронесся над головами, сделал разворот, снова пролетел над поселком, ушел вверх и лег на заданный курс. Из радиорубки высунулся Спаркс.
— Они хотят еще раз поговорить с вами, сэр, — крикнул он. — Жалуются, что не могут приземлиться.
Дрейк молча направился в рубку. Нора, помедлив секунду, последовала за ним. Из динамика прямой связи доносился знакомый голос, в котором уже отсутствовала былая наигранная веселость, зато отчетливо слышались нотки разочарования и обиды.
— У вас на взлетной полосе аварийный самолет! — негодующе констатировал говоривший. — По следам на дорожке видно, что он заходил на посадку при попутном ветре и садился на брюхо! Как вы могли такое допустить и что, черт побери, у вас тут происходит?!
— Полагаю, вы читали мой рапорт? — осведомился Дрейк, изо всех сил стараясь говорить ровным, бесстрастным тоном. — В таком случае уверяю вас, что мне больше нечего ни прибавить, ни убавить.
— Да, но… но этого же не может быть! — протестующе завопил собеседник.
Наступила пауза. Слышны были лишь отдаленный гул моторов кружащего над Гоу-Айлендом самолета да надсадное гудение генератора в соседней
— Раз мы не можем сесть, — раздался растерянный голос в динамике, — нам остается только вернуться в бухту Гиссела. Обещаю лично доложить обо всем по инстанции. Вероятно, они направят к вам корабль с группой экспертов для выяснения обстоятельств. Боюсь только, что дожидаться его придется не меньше недели.
— Пожалуй, — согласился Дрейк.
— Пока же на вас возлагается обязанность сохранять спокойствие среди служащих базы. — Говоривший обрел характерную начальственную интонацию. — Разбитый самолет ни в коем случае не трогать! Это работа для правительственной комиссии и квалифицированных экспертов.
— Но мы его уже разгрузили, — кротко сообщил Дрейк.
— Напрасно, напрасно, — пожурил его собеседник. — Полагаю, вы допустили ошибку. Очень жаль, что мы не можем приземлиться! Мне кажется, ситуация выходит из-под контроля. Кстати, вы не нуждаетесь в… э-э… транквилизаторах для… э-э… так сказать, части персонала?
— Этого добра у нас на складе хватает, — сухо ответил начальник базы. — Вы, может быть, не в курсе, но это мы снабжаем медикаментами все полярные станции, включая бухту Гиссела.
Затянулась пауза. Атмосферные помехи. Потом динамик снова ожил.
— Очень хорошо. Держитесь. Я на вас надеюсь, Дрейк. Постараемся не затягивать с отправкой корабля. Конец связи.
Самолет прекратил наконец описывать над островом бесконечные круги. Он лег на крыло, заложил крутой вираж и взял курс на юг. Он удалялся от Гоу-Айленда, понемногу уменьшаясь в размерах и превращаясь из пятнышка в черную точку над горизонтом. А затем и вовсе исчез из вида наблюдателей, хотя еще некоторое время продолжал оставаться на экране радара.
Многим в эти минуты показалось, будто шум прибоя стал громче и свирепее. У многих на душе возникло щемящее чувство тоски и одиночества, которое испытывает, наверное, потерявшийся или выброшенный щенок. Только что у них над головами летал самолет, собиравшийся приземлиться, но так и не сумевший этого сделать. На борту находились люди — специалисты и эксперты, — в чьи обязанности входил опрос островитян и выяснение причины катастрофы. Гоу-Айленд всегда был унылым и малопривлекательным местом; теперь же, когда самолет улетел, остров сразу стал совершенно невыносимым. К чувствующим себя обманутыми и обездоленными людям вдруг вернулись все прежние сомнения и неврозы, и между ними вновь возникла атмосфера натянутости и недоверия. Помочь островитянам мог только Дрейк.
На первый взгляд вроде бы не произошло ничего такого, чем можно было объяснить столь отрицательную реакцию, за исключением растаявших вместе с самолетом надежд на скорое разрешение кризиса. Но ведь еще утром никто из живущих на острове даже не подозревал о его прилете и не рассчитывал на постороннюю помощь в борьбе с неведомым врагом. Казалось бы, ничто не изменилось с тех пор, но на самом деле изменилось очень многое.
Пока все провожали улетающий самолет затуманенными тоской и унынием взглядами, совсем рядом произошло событие, которое могло бы еще больше омрачить их настроение, окажись кто-нибудь его свидетелем и догадайся он о возможных последствиях. Но свидетелей не нашлось, да и эпизод этот выглядел со стороны настолько незначительным и непримечательным, что вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову соотнести его с недавними потрясениями. Единственным связующим звеном между случившимся и трагедией в транспортнике была, пожалуй, полная абсурдность и необъяснимость происходящего.