Монстр
Шрифт:
– У тебя кровь на губе, - сказала она на редкость невыразительным голосом.
– А?
– Он поднес руку ко рту и потрогал тоненькую трещинку. Указательный палец измазался в крови. Чувство вины усилилось.
– Опять тер губы; - сказала она.
– Ну, да, наверное.
– Для тебя это сущий ад, верно?
– Да нет, не настолько.
– А легче не стало?
Взглянув на нее, Джек заставил себя сдвинуться с места.
Стоило начать движение, как разобраться становилось легче.
Он подошел к жене и обнял за талию. Откинув в сторону
– Так, - сказал он, - а где Дэнни?
– Он? Где-то в доме. На улице собираются тучи... Есть хочешь?
Джек с притворным вожделением погладил упругий, обтянутый джинсами зад.
– Как волк, мадам.
– Осторожней, пьянчуга. Взялся за гуж...
– Трахнемся, мадам?
– спросил он, не переставая поглаживать. Паскудные картинки? Неестественные позы?
Когда они проходили под аркой, Джек один-единственный раз оглянулся на коробку, в которой спрятал (чей?)
альбом. При погашенном свете она превратилась в силуэт, ничего больше. Джек чувствовал облегчение от того, что уводит Венди прочь. По мере того, как они приближались к лестнице, страсть становилась все менее наигранной, все более настоящей.
– Не исключено, - ответила она.
– Вот сделаем тебе сандвич... Ой-ой-ой!
– Она, хихикая, увернулась от него.
– Щекотно!
– Разве ж так Джек Торранс хотел бы щекотать вас, мадам...
– Отвали, Джек. Как насчет ветчины с сыром... для начала?
Они вместе поднялись по лестнице и Джек больше не оглядывался. Но ему вспомнились слова Уотсона:
В каждом крупном отеле имеется свое привидение. Почему? Черт, люди приезжают и уезжают...
Тут, захлопнув за ними дверь подвала, Венди заперла эту мысль в темноте.
19. ПЕРЕД ДВЕСТИ СЕМНАДЦАТЫМ
Дэнни вспоминал слова другого человека, отработавшего сезон в "Оверлуке":
"Она говорила, будто увидела в одном из номеров что-то такое... в том номере, где случилась нехорошая вещь. Это номер 217, и я хочу, чтобы ты пообещал мне не заходить в него, Дэнни!... Обходи его стороной..."
Дверь оказалась самой обычной и ничем не отличалась от любой другой на первых двух этажах отеля. Покрашенная в тёмно-серый цвет, она располагалась в середине коридорчика, под острым углом соединяющегося с главным холлом третьего этажа. Цифры на двери выглядели точно также, как номера квартир в их боулдерском доме. Двойка, единица и семерка.
Большая сосновая доска. Прямо под цифрами - крошечный стеклянный кружочек, глазок. Дэнни несколько раз пытался заглядывать в такие. Изнутри видишь большой кусок коридора. Снаружи, хоть мозоль на глазу набей, ничего не увидишь.
Грязное жульничество.
(Зачем ты здесь?)
Прогулявшись за "Оверлуком", они с мамой вернулись и она приготовила его любимый ленч - сандвич с сыром и "болоньей" плюс бобовый суп Кемпбелла. Они ели на кухне у Дика и болтали. Из включенного приемника доносилась слабая музыка и потрескивание; музыку передавала станция в ЭстесПарк. Кухня была любимым местом Дэнни в отеле. Он считал,
что мама с папой, должно быть, чувствут то же - ведь три дня
Мама съела полсандвича, а суп не стала. Она сказала, что, раз и фольксваген, и тутошний грузовичок на стоянке, Дэнни придется погулять одному. Она сказала, что устала. Если Дэнни считает, что сумеет скоротать время и не попасть в беду, она, может быть, на часок приляжет. Дэнни с набитым сыром ртом заверил её, что со своей точки зрения - сумеет.
– Почему ты не ходишь на детскую площадку?
– спросила мама.
– Я думала, она тебе до смерти понравится, тут и песочница для твоих машинок, и все прочее...
Он сглотнул, и еда сухим, твердым комком прокатилась по горлу вниз.
– Может, ещё понравится, - сказал он, поворачиваясь к радио и крутя ручку.
– А зверюшки из кустов как здорово сделаны, - сказала Венди, забирая у него пустую тарелку.
– Очень скоро папе придется пойти подстричь их.
– Ага, - отозвался Дэнни.
(Просто разные гадости... раз - с теми кустами, чтоб им пусто было... что на манер зверей подстрижены...)
– Если увидишь папу раньше, чем я, скажи, что я ложусь.
– Конечно, мам.
Она сунула грязные тарелки в раковину и опять подошла к нему.
– Ты счастлив, Дэнни?
Он простодушно взглянул на нее, над губой были молочные усы.
– Угу.
– Плохих снов больше не видел?
– Нет.
Один раз, ночью, когда он уже лежал в постели, Тони приходил к нему, еле слышно звал по имени издалека. Дэнни крепко зажмурился и не открывал глаз, пока Тони не исчез.
– Точно?
– Да, мам.
Кажется, она была довольна.
– Как твоя ручка?
Дэнни предъявил руку.
– Получше.
Она кивнула. Накрытое миской гнездо, где было полнымполно замерзших ос, Джек, отнес за сарай в мусоросжигатель и сжег. С тех пор ос они больше не видели. Он написал в Боулдер юристу, приложив снимки руки Дэнни, и два дня назад юрист ответил, отчего у Джека полдня было поганое настроение. Юрист выразил сомнение, что процесс против фирмы-изготовителя дымовой шашки будет успешным, поскольку подтвердить, что все напечатанные на упаковке инструкции были выполнены точно, может только сам Джек. Джек спросил, нельзя ли купить другие шашки и проверить их, на тот же дефект.