Монстр
Шрифт:
День был длинный и тяжелый.
– Да ещё какой, - согласилась она. Когда она повернулась поцеловать его в плечо, простыни зашелестели.
– Я люблю тебя, Джек.
– И я тебя, - ответил он, но слова были просто движением губ. Кулаки так и не разжались, как будто руки заканчивались булыжниками. На лбу заметно пульсировала жила. Венди ни слова не сказала о том, что же им делать после того, как вечеринка окончится и они окажутся внизу. Ни единого слова.
Только "Дэнни то", да "Дэнни се", да "Джек, как я боюсь!"
Да, да, она боится, что в шкафу живет бука, да не один, боится качающихся теней - ещё как боится. Но и в реальных причинах для боязни недостатка не было. Спустившись вниз, они объявятся в Сайдвиндере
Работы он не найдет ни временной, ни сезонной - разве что расчищать подъездные дороги, по три доллара за вызов. Джек Торранс, тридцати лет, однажды опубликовавшийся в "Эсквайре" и лелеявший мечты (ему казалось, не столь уж беспочвенные) стать за следующие десять лет ведущим американским писателем, который со взятой в сайдвиндерском "Вестерн-Авто" лопатой на плече звонит в двери... эта картина вдруг встала у Джека перед глазами куда отчетливей, чем львы живой изгороди. Он ещё крепче сжал кулаки, чувствуя, как ногти врезаются в ладони, оставляя таинственные кровоточащие следыполумесяцы. Джон Торранс стоит в очереди, чтоб обменять свои шестьдесят долларов на продуктовые карточки: а вот он стоит в другой очереди в сайдвиндерской методистской церкви, чтобы получить на благотворительной раздаче что-нибудь из вещей и гнусные взгляды местных. Джек Торранс, который объясняет Элу, что им просто пришлось уехать пришлось бросить "Оверлук" со всем содержимым на растерзание вандалам или ворам на снегоходах и выключить котел, потому что "видишь ли Эл, аттандэ ву. Эл, там живут привидения и они желают зла моему мальчику. Пока, Эл". Раздумья о главе четвертой - "Для Джека Торранса пришла весна". Что тогда? Когда - тогда? Джек полагал, что, может быть, им удалось бы добраться на фольксвагене до западного побережья. Достаточно поставить новый бензонасос. Пятьдесят миль к западу отсюда дорогами идет все время под горку - черт побери, можно пустить "жука" чуть ли не нейтральным ходом и вдоль берега добраться до Юты. Вперед, в солнечную Калифорнию, край апельсинов и случайностей. Человек с репутацией настоящего алкоголика, избивающего ученика и гоняющегося за привидениями, несомненно, сумеет сам выписать себе путевку. Все, что угодно.
Техник-смотритель - обслуживание автобусов "Грейхаунд". Автомотобизнес - прорезиненная униформа мойщика машин. Не исключено кулинарное искусство мытье тарелок в столовой.
Или более ответственный пост - например, заливать бензин.
Такая работа даже стимулирует интеллект: посчитать сдачу, выписать кредитную квитанцию... Могу дать вам двадцать пять часов в неделю за минимальную плату. В год, когда хлеб "Чудо" идет по шестьдесят центов за буханку, нелегко слушать такие песни.
С ладоней закапала кровь. Ни дать, ни взять спигматы.
Да-да. Джек покрепче сжал кулаки, ожесточая себя болью.
Жена спала рядом - почему бы ей не спать? Проблемы исчезли. Он согласился увезти их с Дэнни от противного бяки и проблем не стало. Вот видишь, Эл, я подумал, что лучше всего будет...
(убить её.)
Эта мысль, обнаженная, ничем неприкрашенная, поднялась ниоткуда. Страстное желание вышвырнуть её, голую, недоумевающую, ещё не проснувшуюся, из постели и душить - большие пальцы на дыхательном горле, остальные давят на позвонки; вцепиться в шею как в зеленый побег молодой осинки; вздернуть голову Венди и с силой опустить на дощатый пол, еще, ещё раз, со стуком и треском, кроша и круша. Танцуем джаз, детка. Встряхнись-повернись. Джек заставит её получить по заслугам, свое лекарство Венди получит. До капельки. До последней горькой капли.
Джек смутно сознавал, что где-то за пределами его
Он бросил взгляд через комнату - Дэнни снова воевал в постели, крутился, сминая простыни. Из глубины гортани несся стон - тихий, сдавленный звук. Какой-то кошмар? Лиловая, давно умершая женщина шаркает ему вдогонку по извилистым коридорам отеля? Джек отчего-то думал, что это не так. За Дэнни во сне гналось что-то другое. Пострашнее.
Горькую плотину эмоций прорвало. Он вылез из кровати и подошел к мальчику, чувствуя дурноту и стыд за себя. Надо было думать о Дэнни - не о Венди, не о себе. Только о Дэнни.
Неважно, в какую форму Джек загнал факты - в глубине души он знал, что Дэнни увезти необходимо. Он расправил простыни и закрыл мальчика пледом, лежавшим в изножье кровати. Дэнни уже опять успокоился. Джек дотронулся до лба спящего
(что за чудовища беснуются прямо под костной перегородкой?)
и нашел его теплым, но в меру. К тому же, мальчик снова мирно спал. Странно.
Он забрался обратно в постель и попытался уснуть. Безуспешно.
Как несправедливо, что дела приняли такой оборот - похоже, к ним подкралось невезение. Переехав сюда, они в конечном счете не сумели от него отделаться. К тому времени, как завтра днем они прибудут в Сайдвиндер, золотой шанс уже улетучится. Уйдет за синим замшевым ботинком, как имел обыкновение выражаться давний однокашник Джека, с которым он делил комнату. Подумать только, если они не уедут, если как-нибудь продержаться, все будет совсем иначе. Он, не одним, так другим способом, закончит пьесу. Приделает какуюнибудь концовку. Может быть, его неуверенность относительно героев придаст первоначальному варианту финала заманчивый оттенок неопределенности. Вполне вероятно, ему удастся на этом подзаработать. Но и без пьесы Эл отличным образом может убедить стовингтонский совет снова взять Джека на работу. Разумеется, целых три года ему придется оттрубить в качестве профессионала-преподавателя, но, если ему удастся воздерживаться от спиртного и не бросать творчество, то, вероятно, весь этот срок оставаться в Стовингтоне не придется.
Конечно, раньше он за Стовингтон и гроша ломаного не дал бы, он чувствовал, что задыхается, что похоронен заживо. Но то была незрелая реакция. Более того - как может человеку нравиться преподавать, если каждые два-три дня на первых трех уроках череп разрывает похмельная головная боль? Такого больше не будет. Джек был уверен, что сумеет куда лучше справиться со своими обязанностями.
Где-то на середине этой мысли все стало рассыпаться на кусочки и Джек уплыл в царство сна. Вслед ему колокольным звоном полетела последняя мысль:
Похоже, здесь мне удастся обрести покой. Наконец-то. Если только мне позволят.
Когда Джек проснулся, он стоял в ванной комнате номера (Снова бродил во сне?
– почему?
– здесь нет радиопередатчика, который можно разбить.)
В ванной горел свет, комната за спиной тонула во мраке.
Длинная ванна на львиных лапах была затянута занавеской.
Коврик для ног возле неё смялся и отсырел.
Ему стало страшно, но страх был призрачным, как во сне, и Джек догадался, что все это - не наяву. В "Оверлуке" призрачным казалось очень многое.
Он подошел к ванне, не желая лишить себя возможности ретироваться.
И откинул занавеску.
В ванне лежал совершенно голый Джордж Хэтфилд. Он покачивался на воде, словно ничего не весил, и в груди у него торчал нож. Сама вода окрасилась в ярко-розовый цвет. Глаза Джорджа были закрыты. Вяло плавающий член напоминал водоросль.
Джек услышал собственный голос:
– Джордж...
При этих словах Джордж медленно раскрыл глаза. Серебряные. В них не было ничего человеческого.Белые, как рыбье брюшко, руки Джорджа нащупали края ванны, он подтянулся и сел. Воткнутый точно между сосками нож торчал в груди Края раны уже стянулись.