Монстр
Шрифт:
– Ты же ещё даже не знаешь, моя милая, что я хочу с ним сделать! – усмехнулся Джек.
– Не знаю, – согласилась я. – Но, я знаю тебя. После твоих игр, твои «игрушки» не останутся целыми и невредимыми.
– Тебя так беспокоит судьба этого мужчины?! – голос Джека стал злым.
Если бы я не знала, кто такой Смеющийся Джек, то можно было бы даже подумать, что это – ревность. Но, это была не она. Это была просто злость. И я осознала свою ошибку – дала понять, насколько мне дорог Жозеф! Дала понять, что Жозеф последний, с кем я бы хотела что-то делать или позволить что-то сделать Джеку!
–
– Значит, как отец… – Джек заговорил тише и это напугало ещё больше. – Дорогой для тебя человек… Теперь я ещё сильнее хочу с ним сделать что-то ужасное!
Я чувствовала, что оказалась в безвыходном положении. Я хотела предотвратить нападение на Жозефа (или что клоун хотел с ним сделать), но не знала – как. Я не видела выхода из положения. Отговорить Джека? Невозможно! Особенно, после того, как Джек решил, что его злит моё беспокойство о хозяине «Арлекина».
– Ты же мне поможешь, солнце моё, сделать так, чтобы твой дорогой Жозеф стал бояться каждого шороха? Каждого взгляда? Чтобы он трясся от ужаса от осознания, что ему надо куда-то идти!
Помогать я в этом никак не хотела. Но, вопросы Джека всегда были риторическими – ответа на них он не ждал. Я должна была делать то, что он хочет, несмотря на мои собственные желания. Как верная собака…
Я смотрела на Жозефа и отчётливо понимала, что, практически со стопроцентной вероятностью, в этот день он потеряет свою личность. Потеряет сам себя, побывав в когтях Смеющегося Джека. Возможно, от него останется только пустая оболочка, испытывающая, лишь, одну единственную эмоцию – страх.
Внезапно, мои губы тронула улыбка от последней мысли. Она мне понравилась! Мне понравилось представление о том, как Жозеф будет напуган! Я ещё не знала – чем, но была уверена, что Джек что-нибудь придумает!
– Что мне нужно сделать, Джек? – задала я единственный вопрос, улыбаясь.
Джек посмотрел на меня, ухмыльнулся…
– Уведи его с территории цирка, как можно дальше, – сказал он.
Я подошла к Жозефу, изобразив, при этом, грустное печальное лицо:
– Привет, Жозеф.
– Привет. Как ты себя чувствуешь, Амелия? – мужчина, по всей видимости, был обеспокоен моим состоянием в последние пару дней.
– Ну-у… плохо. Полностью вымотана психологически, – я печально улыбнулась. – Столько всего случилось… Жозеф… Ты не сходишь со мной, прогуляться? Мне так осточертело сидеть в фургоне и, вообще, на территории «Арлекина»! Я везде вижу напоминание о Бланш! Но… понимаешь… Я боюсь выходить одна куда-то. Как представляю, что тот… кто убил Бланш… всё ещё ходит где-то рядом! – на моих глазах выступили слёзы (интересно, безумие прибавляет актёрского мастерства?).
Была бы я на месте Жозефа, я бы никуда не пошла. Тем более, с той, кто, скорее всего, стоит на грани нервного срыва (если уже его не перенесла). И ещё тогда, когда, действительно, есть шанс наткнуться на, разгуливающего на свободе, убийцу. Но, то ли инстинкт самосохранения Жозефа смолчал, то ли ему было меня жаль… Или он сам хотел уйти от этого места, погружённого в горечь и траур? Не знаю.
Цирковые фургоны всегда останавливались где-нибудь на окраине города. Почти в лесу. Поэтому, не составило большого труда, за короткий промежуток времени, уйти вглубь чащи, где совсем нет людей. Тем более что Жозеф почти не замечал дороги, так как внимательно ловил каждое моё слово. Он боялся… боялся за меня. Боялся за то, как смерть Бланш отразилась на мне. Он, ведь, и представить себе не мог, что уже слишком поздно волноваться о моей психике… А я говорила о всякой ерунде, иногда вспоминала Бланш, грустила. А внутри… внутри я смеялась! Смеялась и, как ни странно, одновременно, бесилась! Откуда взялась последняя эмоция? Меня начало бесить то, что я не могу поступить с Жозефом, как с Бланш! Я не могу погнаться за ним, не могу вцепиться в него зубами, загрызть!.. Я мечтала о том, чтобы это сделать, рассказывая при этом Жозефу о том, как мне плохо!
– Амелия, ты, до сих пор, винишь себя в смерти Бланш? – спросил мужчина какое-то время спустя.
– Да, – не стала я отрицать. – Только… не виню. Я знаю. Я знаю, что я – причина смерти Бланш.
– Амелия, это совсем не так!
А я, в это время, уже слышала музыку аттракционов! Я поняла, что совсем скоро мы встретимся со Смеющимся Джеком!
– Ты меня не понял, Жозеф, – произнесла я. – Я не считаю себя виноватой. Я считаю себя виновной. Никакого чувства вины у меня нет. Я… я просто убила Бланш, вот и всё.
Жозеф смотрел на меня ошарашенно. Похоже, он решил, что я, всё-таки, повредилась рассудком. Только, решил он это по причине того, что думал, что я надуманно приписываю себе убийство девочки. Из-за чувства вины.
– Жозеф, а ты помнишь тот день, когда ты мне рассказывал историю о существе, по имени Смеющийся Джек? В тот раз, когда я, поздно вечером, пошла гулять? – напомнила я ему.
– Помню, но… причём здесь это? Извини, Амелия, но мне кажется, что ты, немного, не в себе. Тебе надо отдохнуть, – мужчина говорил спокойно, не повышая голоса (так, обычно, стараются разговаривать с душевнобольными). – Давай-ка, вернёмся домой.
– А знаешь, я, ведь, тогда, на самом деле, встретила Смеющегося Джека! – заявила я, отходя от хозяина «Арлекина» на пару шагов. – Я встретила его и забрала с собой! С тех пор, он путешествует вместе с нами!
– Амелия… что за глупости ты говоришь? – всё также тихо, без агрессии, произнёс Жозеф. – Ну, какой Смеющийся Джек? Это, всего лишь, страшная сказка.
– Неужели? А как ты думаешь, Жозеф, куда пропали Бернард и Абигэйл? Кто убил Бланш?
– Смеющийся Джек? – устало вздохнув, спросил мужчина.
– Вообще-то, нет. Их убила я. Джек мне помогал.
– Хватит. Амелия, твои фантазии уже переходят все границы. Сейчас тяжело всем. Всем плохо, но… Мы должны держать себя в руках. А тебя… тебя я завтра отведу к хорошему специалисту.
– Поздновато для специалиста, – усмехнулась я. – Он мне уже не поможет. Мне уже никто не поможет. Да я и не хочу помощи. Единственный, кто мне нужен – это Джек! Только он! Больше – никто!
– Амелия… – наверное, Жозеф хотел мне многое сказать, но я прервала я его: