Монстр
Шрифт:
Это длилось секунду, а потом незнакомец исчез. Рей вздрогнула от неожиданности: там, где был человек, возникла черная пчела, которая сначала ударилась в стекло, а потом с жужжанием сделала зигзаг по балкону, нырнула между листьев фасоли и пропала.
Это было слишком странно, чтобы как-то реагировать на то, что произошло. Рей просто
***
Три ночи спустя ей приснился Цветочный замок. Он был в точности таким, как она оставила его лет в шесть или семь, когда выросла из этой игры. В красках, в мельчайших подробностях, которых она уже не помнила наяву. И там был он — черный рыцарь с печальными глазами встретил ее в беседке из красной фасоли.
— Рей, — сказал он проникновенно, — у меня нет никакого гарема из двух-трех самок. Только ты. Ты одна.
Рей открыла рот, чтобы ответить, и проснулась.
***
Сессия кончилась. Дни пошли на убыль, а жара в гору. Красная фасоль по-прежнему цвела, хотя из прежних цветов внизу стеблей уже завязались стручки.
Фиолетовый ксилокоп не прилетал. Или прилетал, но ни утром, ни вечером, ни днем по выходным ей не удавалось застать его. Потом Рей перестала вставать на рассвете.
Потом кончилось лето.
На холодном ветру, обрывая засохшие стебли, чтобы отвязать лески и освободить балкон, Рей вдруг остро ощутила, что это — последнее напоминание о загадочном летнем приключении, о котором она до сих пор не знала, что думать.
Смутная, ноющая пустота в груди, оставшаяся от того утра, так никуда и не делась.
Загадочный незнакомец снился ей еще несколько раз, осенью и зимой. Эти сны уже не были такими красочными и живыми, как первый: они просто сидели на кухне у нее или где-то в гостях,
— Понимаешь, даже если б я поцеловала тебя и ты стал человеком, что дальше? У тебя нет документов, жилья, работы… никаких средств к существованию. Я бы не смогла прокормить тебя…
Потом просыпалась с чувством жгучего стыда за эти жалкие доводы, больше похожие на запоздалую попытку оправдаться.
В апреле она достала банку с декоративной фасолью, покатала в ладони пригоршню блестящих бордовых зерен и высыпала обратно. У нее не будет второго шанса сделать то, что мучительно хотелось сделать, сказать то, что не успела сказать. Пчелы-плотники переживают зиму, но — только самки.
***
Как-то Рей вышла из подъезда вынести мусор. На ветвях чирикали синицы, где-то поодаль шоркал метлой одинокий дворник. Под стеной дома доживали последние дни отвалы грязного снега, но газоны уже зеленели вовсю, а на клумбах цвели крокусы и примулы. Над ними жужжали первые шмели.
У Рей екнуло сердце: в боковом зрении блеснуло знакомое черно-синее… На желтых цветах примулы, соскальзывая и помогая себе крыльями, возилась крупная ксилокопа. Рей поставила ведро на землю. Медленно, как в кино, насекомое оторвалось от цветка и полетело к ней.
— Это ты… — сами прошептали губы.
В следующий миг перед ней стоял высокий мужчина в джинсах и темно-синей куртке и как будто собирался что-то сказать.
— Не говори ничего! Прости, прости! — выпалила Рей, бросилась к нему и поцеловала.
У него были восхитительные губы — пухлые, нежные. Поцелуй получился упоительным, лучше чем все, что Рей успела испытать на своем небогатом жизненном опыте. Потом она почувствовала, что ее берут за плечи две большие ладони. Ее незнакомец мягко отстранился и серьезно заглянул ей в глаза сверху вниз.
— Рей, — проговорил он с волнением. — Мне есть на что жить. Я работаю начальником отдела, и у меня есть квартира. Выходи за меня замуж.
Хэппи энд