Монстром буду я
Шрифт:
– А ты что хотел, мальчик? – спросила Баба Люба с половником наперевес.
– Все ли готово к ужину спросить послали, – ответил парнишка, косясь на половник.
– Бедненький мальчик, такой молодой, а уже посылают, – схватилась за сердце и с сочувственным видом принялась чистить картошку, не уделяя молодцу больше внимания.
Он взглянул на меня не хорошо, потом что-то зло прошипел, за что тут же получил половником от бабы Вари.
– За что? – возмутился парнишка, смотри как половник, животворящий действует, один удар и акцента лишился.
– Будишь мне тут
– Вы что наш язык знаете? – удивился парнишка.
– Не знаю, но по голосу сразу поняла – ругаешься! У меня же шесть внуков сорванцов, ругаются как сапожники! – баба Варя деловито хмыкнула, и отвернулась обратно к большому тазу с супом.
После этого осрамленный малец ушел, и мы занялись своим делом.
– Ой, Любавушка, почем паренька обижаешь? Так вот и повара лупанула по голове сильно, теперь в кладовке колбасой связанный без сознания. Ну как так можно, молодой девице? – запричитала баба Варя через какое-то время.
– А кто его колбасой связал? Не вы ли бабушки? Так и чего жалеть их, захватчиков этих? Вы хоть знаете, как люди там за линией фронта голодают, а вот эти изверги чего вздумали – еду выбрасывать! Так ему и надо! Когда проснется, я ему еще добавлю! Им всем добавлю! – пообещала, кромсая картошку. И живот так скрутило, что план мести сам в голове созрел.
– И как ты это сделаешь, девочка? Их вон много-то как, а ты одна. Смотри, чтобы боком тебе не вышло твоё злодеяние.
– Так я не одна, мы же вместе, баб Варь! Убивать их не будем, но потравить то можем? – улыбнулась, приобняв бабку. У меня бабушек и дедушек отродясь не было, умерли от чумы за много лет до моего рождения. Странные ощущения, чувствую себя их всех непутевой внучкой.
– Травить? О, Спаситель! – запричитала баба Оля.
– Ну и как травить то будем, дорогуша? Да еще так, чтобы ничего нам за это не было? – заинтересовалась баба Варя.
– Вот ту травку видите? Так она ядовита очень, им животы так скрутит – на всю жизнь нашу готовку запомнят! – одна из бабушек чуть не сделала мою роковую ошибку – захотела попробовать эту дрянь! – Так, только пробовать самим ее не надо! Я на себе ее уже попробовала, два часа в сортире провела!
– Ну и что нам с этой травой делать? В салат добавлять? – спросила баба Люба.
Чего мы только с этой травой не делали, мне даже пришлось прошмыгнуть в другие комнаты, чтобы этот сорняк пощипать. Получалось что у нас и салат, и мясо запечённое, и суп, и даже десерт – пирог с яблоками и все абсолютно с этой дранью. Мы сначала думали еще и компот из этой гадости сделать, но она окрасила его в фиолетовый цвет. Пошла я в кладовую за сухофруктами на замену и тут же заметила, что наш повар начал просыпаться. Мне не осталось ничего другого, как свалить на него мешок муки. Что я с этим дядькой буду делать дальше, не знаю, но что-нибудь придумаю.
Еду у нас из кухни забирали целой делегацией, несколько солдат и сам мужик с лицом бабы, в смысле Марат какой-то там. Мы с бабушками в одной части кухни сгруппировались, еда в чанах в другой, вместе с солдатиками. Теперь при свете свечей их лица казались не то что серыми, а
– Все готово? – спросил Маратик, с прищуром заглядывая в чаны.
– Все готово, милок, стынет уже! Несите аккуратней! – это баба Люба вмешалась, она и говорила, что кому и в каких количествах готовить, не понятно, как разобравшись в писульках этого надо повара из кладовой. Странное вообще дело, она что ли понимает их язык, а то набор палочек и точечек из его книги никто больше не понял.
– Где еда главнокомандующему? – спросил он, оглядывая нас и останавливаясь взглядом на мне.
– Вот она! – показала бабушка на два больших серебряных подноса, с тарелками, накрытыми крышками.
Маратик крышки снял и придирчиво осмотрел еду. На что там смотреть то? Жареная свинина, картошка с травами, салат и похлебка из говядины.
– А повар где? – спросил он, смотря только на меня. Как будто знает, что это я его того этого. Почему всех так интересует этот вопрос?
– В сортире, – без запинки ответила я, медленно хлопая глазами.
– Найти! – приказал мужик с бабским лицом и обратился уже ко мне. – Подойди.
Ну, я подошла, наблюдая как солдатики умчались по коридору, даже не подумав заглянуть в кладовую. Сделала на лице самое смеренное выражение, я вам ангелочек во плоти.
– Пробуй! – приказал он снова командным тоном, указывая на подносы.
– Зачем?
– Хочу проверить, не отравила ли, – он улыбнулся холодно, так что показалось, как что-то гадкое по спине поползло. Бабки занервничали, да мы с этим сорняком, что только не делали! Я даже в кашу его смолотила и все столовые приборы соком легонько смазала, благо он безвкусный. Сделала лицо попроще и как схватила кусок мяса, отломала ломоть хлеба, и как принялась есть с аппетитом и задором, что от блюда с едой меня оттягивали.
– А что такое? Вы же сами сказали есть, вот я ем! – строя дурочку жую мясо, стараясь не думать об адских часах, которые наступят совсем скоро.
– Я сказал: попробуй, а не ешь все! – возмутился ни то баба, ни, то мужик. – Бери поднос, понесешь. И чтобы ни кусочка не съела
Оставшийся солдатик взял один поднос, мне же достался второй, куда ручки раньше всего добрались, так что баба Люба любя доложила и мяса в специфическом соусе и хлеба, правда нормального. Мог бы, и сам Маратик занести, ничего было меня заставлять, но я не возмущалась. Такой хороший шанс увидеть этого их монстра монстров, да и обстановку разведать в первый день заключения – просто подарок с небес.
Но какой был облом, когда меня и на порог не пустили, заставили стоять с этим подносом минут десять под дверью. Дверь хорошая, двустворчатая, дубовая, такую выбить тяжело будет. Но хорошо хоть с этой стороны не закрывается, только засов внутри. Одну из комнат главных покоев увидела только мельком, и то ничего не обычного – кроме огромного фиолетового сорняка в вазе, в роли украшения угла. К тому же меня смущало что по обе стороны от входа стояли два здоровых солдата и тщательно делали вид, что я тут пустое место. Руки уже начали побаливать, как и живот, когда дубовая дверь открылась, являя собой Маратика.