Монстры под лестницей

Воджик Хельга

Я встал и протянул руку Атте.

– Нам надо спешить! Мы должны успеть до вечернего чая.

Монстр схватился за мою ладонь, и я сжал лапу друга одной рукой, а другой проверил, на месте ли ключ, хотя и без того чувствовал легкое покалывание.

* * *

Вот я стоял перед обителью зла, склеивая решимость и волю в один комок. Даже если этот комок размером с горошину, отступать нельзя. Я поднялся на крыльцо, посмотрел в морду усталого льва и, взявшись за кольцо, с гулким стуком опустил

его дважды и, подумав, стукнул еще раз.

Мне не открыли. Я прислушался, но не уловил ни звука. Спустившись, я огляделся, попытался заглянуть в окна, но темные занавески по ту сторону и грязь по эту были непроницаемы. Поднялся вновь, дернул дверь. Заперто.

Атта крутился рядом.

– Похоже, заперто, – я почесал затылок. – Думаешь, старые ведьмы прячут ключ от двери под цветочным горшком?

Взгляд скользнул на облупленное кашпо с давно увядшим кустом того, что сейчас уже не поддавалось определению.

– Да ладно! – удивленно выдохнул я, смотря, как Атта выковыривает из-под горшка ржавый ключ. – Даже паучьим ведьмам не чужды человеческие страсти!

Ржавчина осталась у меня на ладони, а ключ – в открытой двери. И, набрав полную грудь воздуха, я перешагнул порог.

Знаете, что самое страшное в жизни? Ну, хорошо – не самое, но чертовски неприятное. Когда ты долго готовился к битве с драконом, сначала сживался с этой мыслью, потом старался унять дрожь в коленках и даже немного свыкся с поражением. Собрал всю волю, сжал кулаки и был готов вступить в бой. А когда пришел в логово – дракона-то нет. И вроде бы надо радоваться тому, что остался жив, но что-то внутри скрежещет, как пенопласт по стеклу. Словно обидно. Этакое противное чувство непризнанности и того, что все твои усилия канули в Лету. Подвиг не свершился.

Вот и я в тот момент стоял в фойе зловещего особняка, как бравый рыцарь без дракона. Черное пыльное логово, редкая мебель затянута чехлами. Все вокруг обросло таким знатным слоем пыли, что полностью утратило свой цвет. Сумрак, густой и вязкий. Воздух, протухший еще в прошлом веке. Ореол зловещей таинственности таял. Весь дом погрузился в старческий сон, лишь иногда вздрагивая половицей под моей ногой.

У ног мелькнул пушистый лиловый хвост. Атта, оставляя следы на пыльном полу, побежал к лестнице и припал лапами к двери:

– Бррратья! – начал царапать дверь монстр.

Я достал ключ и не решался вставить его в замок. Я видел синюю дверь с облезлой краской и ржавыми петлями. Я не боялся монстров, которые сидят на той стороне. Я боялся, что все закончится, стоит мне лишь открыть дверь.

– Открывай, Макс, – Атта взял меня за руку. – Пора.

На глаза навернулись незваные слезы. Я присел и обнял моего подкроватного монстра.

– Соленое. Макс мокрить Атта. Атта не понимать.

– Я не хочу, чтобы ты уходил.

– Атта всегда с Макс, – монстр уселся передо мной и прикоснулся когтистой

лапой к моей груди. – Тут. Всегда.

Я шмыгнул, утер глаза и, поднявшись, вставил ключ. Привычное синее мерцание разлилось от замка по всей двери. Три оборота, и я услышал щелчок.

Дверь сияла так ярко, что я с трудом различил лестницу и сидящих на ней монстров. Я вынул ключ и сделал шаг вперед. Я спускался все ниже и ниже, пока не оказался на последней, тринадцатой ступеньке. Я поднял голову. Там, высоко, в ореоле пронзительного сияния стоял Атта. Все монстры сейчас смотрели на меня. Они были вовсе не жуткие. Им самим было страшно и грустно. Как мне. И тогда я улыбнулся:

– Вам пора уходить, – сказал я им. – Вы свободны.

И тут случилось странное. Все эти зубастые и рогатые, с чешуйками и хвостами встали со своих ступенек и сделали шаг ко мне. И вот они уже жмутся и трутся, обнимают меня и облизывают руки. Я глажу их, и серая пыль, бурая земля, старая паутина и труха осыпаются с них. Монстры преображаются. И вот вместе со мной в подвале не дюжина ужасных тварей, а двенадцать удивительных волшебных существ.

А потом они идут на свет. Один за одним выходят и становятся рядом с Аттой.

– Ма-а-акс, – зовет меня Атта и машет рукой.

Я поднимаюсь по лестнице, берусь за ручку двери:

– Прости, Атта, я должен кое-что попробовать. Вы должны идти без меня.

Атта трясет головой:

– Атта не бросать Макса. Атта помогать Максу.

– Ты должен идти со своей семьей, а я должен исправить то, что натворил.

Пока не пропала решимость, я захлопнул дверь и провернул ключ. Свет погас, и я остался в полной темноте. Один.

* * *

Что ж, вот и настал момент, когда Бравому Максу нужно совершить прыжок веры.

Я аккуратно вставляю ключ в дверь по эту сторону подвала. И молюсь всем богам, чтобы время и пространство сомкнулись в одной точке, и когда замок щелкнет три раза, дверь откроется, и я увижу огромные зеленые глаза и веснушки.

Синий свет разливается по дереву. Запах сырости и темнота возвращают память в тоннель под корнями дуба. Но я борюсь с этими воспоминаниями, выталкиваю их и удерживаю образ уютной прихожей и девочки с подносом фарфоровых кружек, на которых летят золотые птицы.

Дверь пылает огнем, я поворачиваю ключ и чувствую по ту сторону присутствие. Дверь подалась вперед. И передо мной была Муха!

Амбер замерла. Ее и без того большие глаза стали огромными.

– Макс? – кружка выпала из ее рук и упала на пол, разлетевшись на осколки.

– Но как?

– Прости меня, Амбер, – комок подступил к горлу, – Я ушел, не простившись. Но тебе нельзя идти за мной.

Я видел, как ее рука дернулась и прижала к груди половинку ключа.

– Ты должна отдать мне его и вернуться к отцу. Ты – все, что у него осталось.