Монументы Марса (сборник)
Шрифт:
Он был моим другом. Иногда я смотрел на его крепкие ноги, на весело поднятый хвост, на смеющиеся карие глаза и радовался, что мой пес не подвергся унижению – не сожрали его столичники. Со столичниками войны не было – мы тогда с татарами воевали, которые сделали набег из-за Оки, очень многих побили. Потом были затяжные дожди. Сначала отравленные, ядовитые, потом радиоактивные – многие болели, мы с Полканом почти не выходили на улицу. Как-то в те дни ко мне зашел Эдик, он учится в школе милиции, живет там в интернате. Он стал совсем лысым, это в шестнадцать-то лет! И желтый.
Потом наступила осень. Мы часто гуляли с Полканом. Он все понимал без слов. Например, если я брал палку и кидал ее, то Полкан бежал за палкой точно по прямой линии и останавливался и ждал, когда я крикну: «Неси обратно!» Очень смешной он был, когда спал вместе со мной на подстилке, он меня согревал, у него была чудесная шерсть. В начале сентября приходила моя мать, она получила разрешение постричь моего Полкана. Полкан удивлялся, зачем его стригут. А мать потом из его шерсти связала мне свитер. И Полкан все время нюхал этот свитер и не понимал, хоть и умный, что теперь я все равно что он. А еще шестого августа я купаться пошел, нырнул и попал ногой в моток проволоки, и не мог вырваться. Как меня Полкан вытащил – не представляю! Кожу с ноги содрал – вытащил. Человеку такого не сделать. А он меня любил. Как и я его любил. Уже прохладнее стало, дожди пошли, а мы с Полканом учились тяжелый рюкзак носить – я ему объяснил, что мы с ним пойдем зимой в поход – далеко-далеко, за лес, там жратвы нет. Полкан улыбался.
Седьмого октября я проснулся от того, что пришел Александр Митрофанович. Пес знал его и не рычал, лежал рядом со мной, вытянувшись вдоль, – и был длиннее меня.
– Ну и вымахали вы с лета! – сказал Александр Митрофанович. У него какая-то детская доверчивая улыбка. Полкан улыбнулся ему в ответ.
– Он совсем большой стал, – сказал я.
– У меня к вам просьба, мальчики, – сказал Александр Митрофанович, – вы мне поможете?
– Поможем, Полкаш? – спросил я, вскакивая.
Полкан осторожно гавкнул. Он был согласен.
– Ты должен признать, – сказал Александр Митрофанович, – что мы спасли тебя от судьбы, худшей, чем смерть. И сами рисковали при этом жизнью.
Полкан слушал, склонив голову набок, он все понимал.
– И ты, наверное, понял, что, в отличие от столичников, нашей жизнью правят высокие идеалы, – сказал Александр Митрофанович и потянул себя за усы, будто доил.
Мне показалось, что Полкан кивнул. Я прижался щекой к его теплой мохнатой башке.
– Он все понимает, – засмеялся я. – Мы с ним много раз на эту тему говорили.
– Ну и молодцы, – сказал Александр Митрофанович. – Давайте позавтракаем и пошли?
Через час мы были уже у той границы нашей страны, за которой лежит Бывшая Земля.
Это было мрачное, пустынное поле, которое уходило вдаль, к остовам зданий, а то и целым низким зданиям, оставшимся стоять с войны. До зданий было больше километра.
Сначала к ним вела широкая утоптанная дорога. Постепенно
– Ты должен помочь друзьям, – сказал Александр Митрофанович.
Полкан улыбнулся.
Александр Митрофанович снял с плеч тяжелый рюкзак – Полкан уже носил такой на тренировках.
– Будет тяжело, – сказал он псу. – Но нести не очень долго. До тех домов, а обратно порожняком.
Я сам привязал рюкзак, чтобы Полкаше было удобнее. Полкан лизнул мне руку, он редко лизал мне руку – считал ниже собственного достоинства. Он очень гордый пес. Я погладил его и сказал:
– Спасибо, что ты согласился нам помочь.
– Давай! – сказал Александр Митрофанович.
Я взял заготовленную заранее палку, чтобы показать Полкану, куда бежать. Александр Митрофанович пошел назад.
Теперь многое зависело от меня, от моего умения точно кидать палку. Но мы с Полканом много раз репетировали, и потому я точно кинул палку – далеко и точно, метров на тридцать.
– Давай, Полкан!
Полкан завилял хвостом, он был рад, что я с ним играю. Он побежал вперед – точно-точно по прямой, по ставшей совсем узкой тропинке, между большими и маленькими воронками.
Я смотрел ему вслед и в последний момент кинулся на землю.
Взрыв получился мощный, потому что, когда сработала мина, от детонации взорвалась взрывчатка в рюкзаке на спине моего любимого пса. Вокруг взорвалось еще несколько мин. Это было большое достижение.
Так мне и сказал Александр Митрофанович, подошедший ко мне, чтобы поздравить меня с успехом на пути к достижению высоких идеалов человечества. Я не слышал, у меня кровь шла из ушей, и он просто пожал мне руку, как товарищу.
Потом он вызвал милицию, и они прошли до места гибели моего Полкана и оградили новую часть дороги ветками.
Теперь до складов оружия, которые возвышаются за минным полем, стало еще на пятьдесят метров ближе. И в этом заслуга моего дорогого товарища. Ведь дьявольские мины, которые ставили в ту войну, реагируют только на тепло живого тела. И мы уже несколько лет как придумали употреблять для этого собак. Собака не только лучший друг человека, но она еще может взять на спину груз взрывчатки. И во много раз увеличивает площадь расчистки от мин. А в отличие от других животных собака бежит за палкой, куда ее попросят.
Когда я возвращался домой, мне было грустно. Мне будет не хватать Полкана. Но как я был горд за моего пса, который был обречен стать пищей для жестокого обожравшегося столичника, но погиб за высокие идеалы борьбы прогрессивного человечества!
Я брел к дому и думал о том замечательном дне, до которого я обязательно доживу. В тот день мы войдем в склады оружия, в склады, где хранятся танки, снаряды и даже ракеты. И с помощью этого оружия наведем порядок и справедливость на всей Земле. Чтобы никогда не погибали больше такие чудесные девчонки, как Светка Геворкян, и не приходилось идти на мины нашим чудесным четвероногим друзьям. Я смахнул невольную слезу…