Мора
Шрифт:
— Не смей лезть мне в голову, щенок! — прорычал он и сверкнул вылезшими из-под губы клыками! Я в восторге уставилась на это чудо, — Лэя Морайя?
— Кто вы, князь? Вы ведь не донну, верно? — обошла его кругом, полюбовалась на снежные волосы, на широкую спину и узкую талию. В лицо дохнуло морозной свежестью, озоном.
— Я не открываю тайну своего рода всем желающим! Её могут знать лишь кровные родичи. Или супруги! — припечатал Мораван и встряхнулся, — Лэй Мунон, укажите, где мы можем разместиться, пожалуйста!
Эмиасс презрительно фыркнул, а я злобно зыркнула на обоих. Один таиться, а другой подставляет меня на раз-два.
В комнату с лёгким поклоном вошёл сорхит-помощник
— Ланон, проводи князя и остальных в каюты! Вашим воинам придётся потесниться — комнат у нас немного. И воронам, и саашту, и донну — всем тоже доведётся спать в одной комнате.
— За это не беспокойтесь, лэй! Мы были и в куда худших условиях, — махнул рукой князь и вышел вслед сорхиту.
Энергия Оворна так же была благосклонно принята кристаллом, что существенно пополнило силы корабля. Марак кивнул своему магу, и тот влил в шар свою коричнево-зелёную силу. Мунон был доволен. Он отправил нас по каютам — отдыхать, сказал, что его команда пока будет готовить ужин.
За окном выл ветер, моросил дождь, волны перехлёстывали за борта, впрочем откатываясь тут же от мерцающей купольной защиты. Наш маленький корабль плыл по бескрайнему белому морю, черви отстали наконец-то. До ужина ещё пара часов, так что можно привести себя в порядок, принять ванну. В мою комнату напрашивались и Рубин, и Эмиасс, но оба остались за дверью — сегодня я зла на обоих. На Эми за бесцеремонность, а на Ланнара — за то, что поддержал друга и искренне не понимал, за что я злюсь! Ну показал тот мне, что князь Тамона восхищался мной, что хотел бы сделать, будь мы наедине… Там такие нежные, такие трепетные были желания, а они!
Я сидела на кровати в тёплом халате и не хотела ничего: ни одеваться, ни идти на ужин, чтобы снова улыбаться, быть сильной и жёсткой, раздавать команды и приказы… Слёзы сами собой стали литься из глаз. Так всё навалилось вдруг: и смерть Стойна, и разлука с младшими, и убийство Амората… и отказ Марака. Лента моего донну, всё ещё с его кровью, бурой, спёкшейся, которой я не позволяла вымыться заклинанием, обвивала запястье над браслетом-хранилищем. Мы ещё увидимся, Стойн… на той стороне, любимый. Огонёк… Погладила алый камень, тот тут же засиял и отозвался теплом. Как же мы с тобой одиноки, милый! " Мама…" Зажала рот ладонью, чтобы не закричать от неожиданности. Да, знаю, что каюты все изолированы, и при желании можно ставить полную неслышимость, но всё же.
— Мора! Мора, открой! — стучал Эмиасс в дверь. За ним ворчал что-то даархит, журчал своим красивым голосом что-то сорхит.
— Ну что? — взревела я и открыла дверь рывком, — Уже и поплакать нельзя…
Выпрямилась, гордо фыркнула и закрыла дверь снова, успев разглядеть круглые глаза Мунона, жадные — Рубина, тоскливые — Эми, пронзительно-тёмные — воронов, суровые — Марака. Вот им я подмигнула перед тем, как закрыть дверь. Возьму их непременно! Чтобы Заорану рассказали, как и что между нами будет, чтобы птенчик понял, от чего отказался. Будут они ещё меня осуждать…
— Всё будет хорошо, малыш! Я сделаю всё, чтобы ты появился на свет, слышишь? — камень нагрелся так сильно, что стал обжигать, — Вижу, вижу! Потише, милый! Давай-ка пойдём поедим, а то у меня уже закрадывается мысль, что жареный белый червь — это не так уж и мерзко!
Можно окутаться тьмой и сделать себе любое платье, но я не хочу. Тому, кого я утащу в каюту ночью, придётся поломать голову над моим разоблачением! В моей сумке завелось два платья благодаря папе. Нет, платьев, как и ночных сорочек, у меня много, соблазняющих, оголяющих и закрытых, но прозрачных. Но все они остались в Школе! Не брать же их было на Топи?
Зеркало на створке шкафа отразило высокую, стройную, серебряную демоницу в мерцающем фиалковом платье. Спереди всё закрыто, декольте более чем скромное, если так можно сказать о высокой груди, а вот сзади… Сзади до самого копчика шли серебряные цепочки, ярус за ярусом, спускались они вниз, соединяя глубокий вырез, приятно холодя спину. Волосы перевиты золотым шнуром и уложены на плечо. Венец ослепительно вспыхнул ало-золотыми симари, и на меня посмотрели алые глаза в зеркале…
Золотой дракон склонился перед снежно-белой драконицей, развёл крылья и взревел. Драконица сорвалась с места и улетела ввысь, сразу за нею взлетел и золотой. Их танец завораживал мощью и изяществом, странным для таких огромных существ. Что это? Танец Пары — пришёл ответ от венца. Но чей? Твой…
Я смотрела на своё отражение круглыми, удивлёнными глазами. Дыхание сбилось и никак не приходило в норму. Я? С… Оворном? Но я не… дракон! Стук в дверь. Эмиасс церемонно зовёт свою повелительницу на ужин.
— Ты ослепительна! Мора, я безумно скучаю… — тут же прижал меня к себе наглый Турмалин. Я недовольно сняла его руки со своей спины и кивнула на выход, — Жестокая… Но я всё равно люблю тебя…
— Эми… Ты очень дорог мне, и я ценю твоё желание помочь мне, твою преданность, но иногда ты берешь на себя больше, чем нужно! С Зари я сама хотела узнать его мысли. Здесь же… Ты же знаешь…
— Знаю, — досадливо скривился демон, — Ты любишь играть, и моё вмешательство стало для тебя холодным душем. Ты хочешь его?
— Сейчас не время! — прошипела я и остановилась.
— Когда доходит до меня, то это всегда не вовремя, — Эмиасс взял моё лицо в ладони, — Я хочу получить ответ прежде, чем умру за тебя!
— Я… боюсь, тебе не понравиться мой ответ, — сказала я и вырвалась вперёд, оставив разочарованного Турмалина за спиной.
Все уже были в столовой: Ланнар, Авантюрины и Опалы с Ониксами; вороны расслабленно развалились в изящных кресельцах, принесённых сорхитами из кают; донну чинно сидели будто кол проглотили — с гордо вскинутыми подбородками, сурово сжатыми челюстями; тамонцы в количестве двенадцати великолепных особей северной, мужественной красоты заняли всю противоположную выходу сторону стола; даархит и сорхит на правах хозяев заняли места во главе, немного потеснившись. Оворн сел напротив них. Снова задумался… Напряжение так и витало в воздухе. Саашту молчаливой пятёркой истуканов сидели за одним из Авантюринов.
— Лэя Морайя… — прошептал потрясённый Мунон. Кто стремительно, а кто и явно нехотя, но все мужчины встали со своих мест, приветствуя меня. Многообещающая улыбка строптивому снежному стражу, две презрительные — донну и воронам, ободряющие — моим подданным, полное игнорирование — князю, гордая, чтобы показать, чего он лишается — Мараку. Кивнула Мунону и села возле Ови. Маг окинул меня рассеянным взглядом, я взяла его за руку и спросила, что происходит с ним.
— Ничего, — слишком поспешно ответил дракон. Чтобы перевести тему с себя, он окинул меня восхищённым взглядом и сказал, — Вы прекрасны, Повелительница! Я…