Морана
Шрифт:
Само собой, что такие стабильно-хорошие результаты Остехбюро вызвали целую череду аппаратных игрищ и аккуратных попыток подвинуть Кирова от такой «курицы, несущей золотые яйца» — ибо непрерывные успехи Сергея Мироновича на партийно-хозяйственной работе стали как-то уж чрезмерно выделять и возвышать его над другими товарищами из Политбюро. Пытались многие… Но именно что пытались: за спиной Кирова всегда просматривалась тень Вождя, и только авторитетнейший партиец Молотов незадолго до своей трагической гибели смог собрать небольшую коалицию и наконец-то продавить через Политбюро вопрос о переподчинении Особого технического бюро непосредственно себе, как Председателю Совета народных комиссаров. Жаль только, победой не успел насладиться: да и его соратники-наркомы получили внезапный,
— Как спалось?
Дернувшись и едва не пропоров руку перочиным ножиком, посредством которого поправлял грифель карандаша, лейтенант опознал в госте Очень большое начальство, и по вбитой за курсантское бытие привычке подскочил, дабы его поприветствовать — но тут же замялся, ибо из положенной к ношению военной формы на нем были только нательные кальсоны. Зато в голове как-то незаметно прояснилось, да и виски перестал сдавливать шипастый обруч болевых спазмов!
— Да ладно тебе, Яша, не тянись.
— Есть… То есть, хорошо, дядя Серго. Доброе утро! Скажите, это же вы?
Подернув штанины, гость грузновато уселся на свободный стул и легонько шевельнул бровями, выражая тем самым свое удивление:
— А что, у тебя есть какие-то сомнения в том, что я — это именно я? Ты давай, не стесняйся, приводи себя в порядок.
Посетив уборную и по-казарменному быстро натянув-разгладив форму, недавний выпускник АртАкадемии присел возле Кирова и торопливо конкретизировал свой недавний вопрос:
— Это вы распорядились, чтобы меня сюда расписали?
Дверь комнаты без какого-либо предварительного стука открыл официант в форме сержанта госбезопасности, доставивший поднос с двумя стаканами крепкого чая и солидной горкой бутербродов с «Докторской» колбасой — при виде которых лейтенантский
— Ах, это? Распорядился, да.
Подвинув блюдо с нарезкой поближе к оголодавшему краскому, первый заместитель Председателя СНК поощрительно и весьма по-доброму улыбнулся Якову, которого знал… М-да, как быстро летит время? Ведь уже второй десяток лет минул с момента их первого знакомства.
— Дядя Серго, а можешь сказать, где сейчас Вася? Хочу ему письмо отправить, но мне никто не говорит, куда и в какую командировку его услали… Полгода уже!
Понимающе кивнув, Киров просветил энергично работающего челюстями лейтенанта:
— Твой брат на Дальнем Востоке служит, вторым пилотом.
— Как вторым?!?
— Осваивает новейший стратегический бомбардировшик Ту-4.
Осторожно глотнув горячего чая, артиллерист ухватился за новый бутерброд и искренне удивился:
— Он же на истребителе хотел летать?!
Все с той же доброй улыбкой фактический глава СНК пояснил:
— Тогда ему надо было меньше водку хлестать, и по бабам бегать. Пьяницам и дебоширам даже «Чайку» доверить невозможно, не говоря уже о новых «Яках» или «И-185».
— Понятно… А сестра где?
— Света? В пионерском лагере под Ташкентом.
Блюдо с нарезкой неумолимо пустело, и вскоре настал момент, когда сытый лейтенант Джугашвили откинулся на спинку стула и начал медленно прихлебывать оставшийся в стакане чай, попутно размышляя о том, надо ли интересоваться у дяди Серго сведениями о месте своей службы, или погодить и узнать все самому? Что же касается Кирова, то он, покосившись на исписанные карандашом листы писчей бумаги, нейтрально поинтересовался:
— Как спалось на новом месте?
— Спасибо, хорошо.
— Что снилось?
Видя, что его собеседник замялся, Сергей Миронович слегка надавил голосом:
— Вспоминай, это важно.
— Да… Вроде бы парень какой-то.
— Какой?
— Ну, такой… В старинной одежде. Я такую в Оружейной палате на манекенах видел — кажется, называется парча[3]. Еще запомнилось, что у него волосы были длинные, и такие… Как живое серебро. На голове тонкий золотой обруч с большим багровым камнем, и серые замшевые сапоги с загнутыми носками.
— А лицо?
Подумав, и даже простимулировав память усердным поглаживанием висков, Яков честно признался:
— Не запомнил. Мы с ним во сне вроде бы разговаривали… Хотя, скорее это он о чем-то спрашивал, а я отвечал.
— А как проснулся, сразу же потянуло к бумаге и карандашу?
— Эм… Да, точно так. Прямо как наваждение какое-то!
Придвинув к себе его творчество, Киров вчитался. По мере того, как один лист сменялся на другой, лицо старого партийца попеременно выражало удивление, озабоченность и наконец удовлетворение пополам с удовольствием.
— Перл-Харбор, значит? Нападение на Сингапур и Гонконг… Занятные новости.
— Новости?
На глазах Якова добрый дядюшка разом превратился в Большое Начальство: сложив его писанину во внутренний карман своего пиджака, он коротко распорядился:
— С этого дня для таких записей у тебя в комнате будет особая тетрадь с пронумерованными страницами. Если ВДРУГ тебя после сна потянет к сочинительству, пользоваться только ей, и сразу же отзваниваться мне. Понял?
— Так точно!
— Пойдем на улицу, подышим лесным воздухом — врачи говорят, для легких полезно.
Судя по тому, как уверенно передвигался по объекту Сергей Миронович (и пара прикрепленных охранников на небольшом отдалении), он довольно часто посещал конкретно это отделение Остехбюро: миновав несколько постов «официантов», они вышли в небольшой, но отменно ухоженный парк и неторопливо пошли по одной из дорожек.
— Слушай и запоминай, Яша. По всем официальным документам, на этом объекте занимаются работами по многоствольной реактивной артиллерии: проекты «Град» с калибром в сто двадцать два миллиметра, «Смерч» калибра триста миллиметров, ну и еще с десяток различных проектов. На самом деле многое уже разработано и понемногу воплощается в металле, так что где-то месяца через три сможешь поучаствовать и в войсковых испытаниях, и в боевых стрельбах.