Мордант превыше всего!
Шрифт:
Вдобавок был всего один лорд, которого Эремис опасался меньше; Армигит, продавший свою провинцию принцу Крагену в обмен на безопасность для себя, женщин и детей. И через мгновение Эремис решил, что убийство Тора можно пока отложить.
Но он не забыл об этом.
Если Тора случайно застанут в зале ожиданий одного, пьяного, сонного, тогда, может быть, он случайно окажется рядом, одинокий, пьяный и бодрствующий. Бодрствующий, чтобы выудить у Тора сведения — и слишком пьяный, чтобы его в чем—то подозревать.
Мастер Эремис верил, что возможности подобны женщинам —
Обычно, он больше рассчитывал на вдохновение, чем на напряженный труд. Вот почему он — как, впрочем, и Вагель — нуждался в Мастере Гилбуре. Тем не менее, он постоянно пытался создавать возможности и пользоваться ими. Наверняка он ходил через зал ожиданий чаще любого в Орисоне.
Сегодня, когда он направлялся к Мастеру Барсонажу, его настойчивость принесла свои плоды. Тор сидел в одном из кресел, такой пьяный, что с трудом поддерживал голову обеими руками. Его глаза, красные и измученные, были полны страдания. От Тора исходил едкий запах застарелого пота и кислой рвоты. Остатки волос закрывали лицо.
Честное слово, долгое странное ожидание, пока принц Краген осаждал Орисон, начало приносить свои плоды. Бунт против Смотрителя Леббика. Зеркала, разбитые в рабочих помещениях. И старый друг короля, дошедший до такого состояния, что напивается вусмерть на глазах у всех.
Странно и чудесно, что все это заметил не тот, кому оно было адресовано. Не король. А Мастер Эремис.
— Милорд Тор, — весело сказал Мастер, — какая неожиданность!
Медленно, разминая давно бездействующие мышцы, Тор поднял голову; он уставился на Эремиса сквозь пелену опьянения. И тут же рыгнул.
И спросил удивительно ясным голосом:
— Есть вино?
Мастер Эремис улыбнулся, не разжимая зубов.
— Я хотел бы побеседовать с вами, милорд. В Орисоне происходит нечто странное.
Старый лорд глубоко задумался, но через мгновение уронил голову; она бессильно повисла. Тем не менее, когда он заговорил, каждое его слово было ясным, словно кусочек зеркала, разбитым и склеенным, словно предсказание.
— Слишком далеко добираться. Слишком много ступенек.
Он снова бессмысленно рыгнул.
— У нас случился бунт против нашего доблестного Смотрителя, — пояснил Мастер Эремис. — Возможно, заранее спланированный. Пока стражники справлялись с бунтовщиками, множество зеркал Гильдии было уничтожено.
Голова Тора продолжала покачиваться из стороны в сторону, словно он убаюкивал себя.
— И теперь, словно человек, знающий о творящемся за нашими стенами, принц Краген наконец предпринял атаку — хотя, признаться, на меня большее впечатление произвела дерзость его попыток, нежели их результат. Пусть продолжает в том же духе, пожелал Мастер Эремис, надеясь, что судьба накажет принца.
Тор встретил реплику Мастера храпом; точнее, он всхрапнул; затем его сотрясла дрожь, и он заморгал налитыми кровью глазами.
— Вина, — потребовал он, словно ожидал, что бочка как по волшебству окажется перед ним.
Мастер Эремис с трудом сдержал смех. Правду сказать, некоторые сторонники короля оказались непоколебимее, чем
— Что вы намерены предпринять, милорд Тор? — спросил он, приходя в великолепное расположение духа. — Где силы Кадуола? Где Пердон? Какому именно поступку принца Крагена мы обязаны тем, что продержались против него так долго?
Не поднимая головы, Тор рассеянно заметил:
— Я не говорил вам, что мой сын убит?
— Ясно, — в этот миг Эремис порадовался, что не заколол старого лорда, — что принц и его сиятельный папаша знают нечто, чего не знаем мы. — Эта беседа приносила ему невероятное удовольствие, ее никак нельзя было упустить. — Они не потратили бы и дня на раздумья, разве что у них есть поводы считать, что верховный король Фесттен в ближайшее время не появится. Какие выводы вы можете сделать из всего этого, милорд?
Тор, казалось, страдал от ощущения, что ввязался в спор.
— Я говорил вам, — ответил он, — что он дал Леббику позволение пытать ее?
Это было интересное признание, но Мастер Эремис с легкостью мог догадаться о подспудных причинах такого приказа. И он повторил:
— Какие выводы можно сделать? Их всего два. Первое—Фесттен и Маргонал союзники, и Фесттен достаточно доверяет Маргоналу, чтобы позволить ему в одиночку захватить Гильдию. Если вы в состоянии поверить в это, то мне кажется, что нам больше не о чем говорить.
— Пытать, — повторил Тор, — несмотря на ее очевидную порядочность и доказанное стремление помочь ему.
— Второе, — продолжал Мастер Эремис, улыбаясь, — принц отрезал нас от сведений, которыми владеет единолично: Кадуол вообще не угрожает нам. У верховного короля Фесттена иные намерения. Он выдвинул свою армию не против нас и Аленда, а для ведения совсем другой войны. Если вы в состоянии поверить в это, нам есть о чем еще поговорить.
— Я умолял ее. — По толстым щекам старого лорда катились слезы. — Я умолял бы и его, но он отказался принять меня. Я умолял ее. Предай Джерадина. Тогда он не будет отвечать за то, что собирается сотворить Смотритель Леббик. Чтобы она не была пятном на его совести. — Он, казалось, не осознавал, что плачет. — Но она — единственное преданное сердце, оставшееся в Орисоне. Она не предаст Джерадина, даже для того чтобы спастись от Леббика. Мастер Эремис был так доволен, что едва сдерживал свою радость. Но его радости требовался выход. Он сложил концы мантии, один поверх другого.
— Милорд Тор, — спросил он небрежно, наконец—то подбираясь к самому важному, — что он делал все то время, пока его люди бунтовали, разбивая зеркала, а женщин уродовали и убивали? Что поделывал наш добрый король Джойс?
И, словно само слово поразило его, Тор ответил:
— Практиковался.
— «Практиковался?» — Короткий смешок вырвался из груди Мастера Эремиса. Он не мог сдержаться. — В перескоки? Все еще?.. Неужели он не выбросил из головы эту глупость?
Старый лорд покачал головой. Лицо цвета вареной картошки, и вдруг — очень серьезное.