Мордант превыше всего!
Шрифт:
— Эремис хочет запугать нас, — сказала она, пока ее мысли метались, как и сердце в груди. — Он хочет, чтобы мы усомнились в собственных силах.
Надо попробовать заставить его усомниться в себе.
— Что вы имеет в виду, миледи? — спросил Мастер Барсонаж полушепотом.
— А вот что… — огрызнулся Джерадин, словно защищая ее. — Она считает, что ей это удастся. Сунуть голову в ловушку. — Он судорожно сглотнул, прочищая горло. — И изменить зеркало Эремиса, чтобы он не смог воспользоваться им.
— Невозможно, — запротестовал магистр. — Ведь она никогда не видела зеркала, где были найдены
— Не это зеркало, — буркнул Джерадин пытаясь обуздать свои тревогу и гнев. — А плоское. Показывающее развилку дорог.
Нет, — сейчас он обратился к Теризе, да так страстно, что слова, казалось, прожигали до костей. — Это невозможно из—за того, что нельзя определить направление. Мы знаем, что такое изображение существует, но не знаем, где оно, в какой стороне. Ты не можешь изменить изображение, пока не определишь, где оно, мысленно не увидишь его. Он говорил: не делай этого, не делай.
— Я попытаюсь. — И, словно это что—то объясняло, она сказала: — Артагель обещал. — Но озабоченный взгляд Джерадина требовал лучшего объяснения. Она предприняла новую попытку: — Я ведь не знаю, как далеко простирается мой талант. У меня было не слишком много возможностей использовать его. Мы рассчитываем на то, что я обладаю могуществом, которое мы сможем использовать, но мы ведь даже точно не знаем, на что именно рассчитываем. И чем ближе мы подберемся к Эсмерелю, тем будет опаснее. Я хочу рискнуть.
Джерадин явно намеревался спорить, возражать. Но Териза сказала:
— Мы всё поставили на надежду, что король Джойс не бросил нас. Он верит в нас — он верит, что мы воплотим в жизнь его планы, пока его нет. — Ей показалось, что она окончательно сходит с ума. — Если мы хотя бы не попробуем — то можем с таким же успехом просто остаться здесь.
На один мучительный миг лицо Джерадина стало огорченным, замкнутым. Но затем его губы растянулись в воинственной усмешке. — Я еду с тобой.
— Нет, — возразила Териза, прежде чем Мастер Барсонаж успел вмешаться. — Нельзя рисковать нами обоими.
— Если ты воображаешь, что я позволю тебе отправиться в одиночку. — . — начал Джерадин.
Териза не слушала; она привстала в стременах, пришпорила коня. И, не обращая внимания на то, что происходит рядом, словно ей не приходила в голову мысль, что ее могут не послушать, скомандовала:
— Рибальд, придержи его. Пусть останется здесь. — И начала пробираться к Артагелю, Тору и Смотрителю Норге.
Рибальд схватил Джерадина за перевязь и живо стащил его с лошади. Джерадин оказался сильнее, чем казался на первый взгляд, и таким же проворным; ему удалось сбросить Рибальда с седла. Они вместе полетели в грязь. Но вырваться Джерадин не смог.
Териза добралась до Артагеля.
— Мне нужна защита, — выдохнула она; ее странная решимость парализовала дыхание. — Эремис не колеблясь нанесет удар, едва увидев меня в зеркале. Кто—то должен оберегать мою жизнь, пока я будут работать.
Восторг на лице Артагеля был таким же безошибочно узнаваемым, как угрюмость Джерадина. Подозвав шестерых солдат, он повернул
Они догнали Тора и Норге и проехали мимо них с шестерыми охранниками в арьергарде; Териза торопилась, чтобы не успеть струсить — не заразиться нерешительностью Тора.
Перед развилкой она попыталась прогнать все посторонние мысли, подготовиться.
Сейчас все было несколько иначе, чем в тот раз, когда ярость мешала ей. Теризу переполнял страх — а страх вел ее к потери самовосприятия, исчезновению, — к воплощению. Первое, что ей необходимо, это другое изображение, на которое следует заменить зеркало Эремиса. Едва она поняла, что ей нужно, ее разум наполнился картинками того, что она не могла подставить под удар: Сжатый Кулак; комнаты и коридоры Орисона; Стернваль; Низинный Дом. Она вычеркнула их из памяти, чтобы не сотворить ужасное. Если бы ей удалось увидеть хоть часть Эсмереля, она смогла бы использовать его — чтобы атака ударила по самому Эсмерелю. Но Эремис избежал этой опасности.
Неужели его предвидение простиралось так далеко? Неужели он готовился сразиться с нею?
Взвод алендских всадников выехал на развилку, пытаясь то ли встретить ее, то ли остановить. Артагель послал коня вперед и начал кричать на алендцев: возвращайтесь! Она заметила принца Крагена — он без колебаний приказал своим людям покинуть развилку.
Деревья вокруг Теризы после голой земли вокруг Орисона казались густыми зарослями. Она была здесь всего раз, в тот день, когда Джерадин поймал Найла, обрекая его на служение Мастеру Эремису. И хотя земля тогда была под снегом, а за развилкой ждали не алендцы, а подтаявшие сугробы, деревья были такими же — черные, без единого листка. Неожиданно привстав на стременах, Териза заставила лошадь остановиться. И тотчас Артагель и его люди образовали вокруг нее защитный кордон; они невольно смотрели на алендцев, обнажив мечи, словно опасность могла исходить от солдат принца Крагена.
Сердце у Теризы забилось сильнее, голова закружилась, но она постаралась не обращать внимания на людей, лошадей, мечи. Несколько алендцев сидели в седлах, выставив копья — не обращай на них внимания. Ей нужно было время, чтобы изучить место, время, чтобы рассмотреть его под различными углами; время подготовить изображение, на которое она будет менять зеркало.
К несчастью, враги оказались далеко не глупцами. Ее исчезновение из камеры Эремиса дало им некоторое представление о силе ее таланта. Или ей удалось сбежать самой, или она была как—то связана с Джерадином, что позволило ему найти ее и воплотить несмотря на темноту. В любом случае она была опасным противником.
Прежде чем Териза смогла успокоиться, прежде чем перестала яростно крутиться, пытаясь увидеть развилку под всеми возможными углами, прежде чем она решила, что же будет делать, прикосновение холода, столь же легкое, как перо, и острое, как сталь, шевельнулось в центре ее живота…
…и на плечи одного из стражников рухнуло черное пятно, сверкающее зубами. И, разрывая плоть, впилось зубами ему в шею.
Когда тело рухнуло на землю, существо уже добралось до груди.