Мордашка класса люкс
Шрифт:
— Два раза выручал, чтобы сожрать самому, — прокомментировал Венсан, — конечно, удостоверение ты у него тоже не спрашивала?
— Нет, мне позвонили от режиссера нашего театра и сообщили, что послали ко мне следователя.
— Ну, конечно… А то ты не знаешь своего режиссера, более несобранного и рассеянного человека я еще не встречал. Последний раз, когда я его видел, он примерял гуттаперчевый бюст одной актрисы.
— Да, Петр Михайлович такой… — улыбнулась Фрида, — он весь в творческом процессе и поиске. Ему с таким же успехом можно показать проездной билет и сказать, что
— А ты? Ты не могла проверить его документы? — допытывался Венсан.
— Как-то ни к чему было… да они могли у него быть фальшивые, что бы это изменило? Я готовилась к спектаклю, тоже мысли витали в облаках, да к тому же он ошарашил меня сразу фотографиями трупов молодых девушек, и как-то стало не до документов, — призналась Фрида, — я до сих пор осознать не могу, что он напал на меня…
— Он убил того бандита, что преследовал тебя и которого он обезвредил на твоих глазах, — сказал Венсан.
— Да?! Откуда ты знаешь?
— Денис Игоревич показал мне фотографии подозреваемых, я опознал его, а следователь сообщил, что этого человека нашли мертвым.
— Какой ужас… Тогда мне показалось странным, что он не позвал помощь, не заключил преступника в наручники… Боже! Я все время находилась в опасности. Рядом со мной был человек, которому я доверяла, а должна была опасаться! Как же я вам благодарна за спасение! — прижалась к нему Фрида. — Мне надо учиться слушать разумные доводы.
— Золотые слова, — подтвердил Венсан.
Врачи оставили их в больнице до утра и отпустили под роспись о добровольном покидании больницы.
Раздраженные, красные глаза Фриды не могли принять даже капли от воспаления, которые вызывали резкую боль и поток слез.
Утром с опухшими глазами она выглядела не лучше. Встретившись в холле с Венсаном, они вместе поехали в следственное управление.
— Я не оперирую, — сокрушенно признался ей Венсан, — с тех пор, как познакомился с тобой, общаюсь только с милицией и лечащими врачами.
— А я не играю на сцене по тем же самым причинам, — вздохнула Фрида.
Они приехали к следователю вовремя и в десять часов вошли к нему в кабинет.
— Доброе утро, — поднял голову Денис Игоревич, — у… кажется, утро у вас не очень доброе. Как себя чувствуете?
— Как и выглядим, — ответила Фрида.
— Присаживайтесь, — предложил следователь и зевнул, — извините, не выспался, ну и типчика мы вчера взяли. Настоящий псих! По нему плачет судебная психиатрия!
— Он что — настоящий маньяк? — уточнил Венсан, придвигая стул своей спутнице.
— Тот самый! Он действительно убил двух девушек, и все это он делал для Фриды.
— Для меня? — удивилась она.
— Это с его слов. Ты его фетиш, его навязчивая идея. Мы с группой побывали сегодня под утро у него дома и были поражены. Вам бы, Фрида, понравилось. Столько поклонения вашему образу вы не получите за всю вашу жизнь, даже если будете всенародной любимицей. Вместо обоев все стены оклеены вашими афишами, увеличенными фотографиями и постерами. На полках в его кабинете в рамках тоже стоят ваши фотографии! Причем на них вы на сцене в разных ролях, вы на улице и даже вы через окно,
— Он следил за мной? — ужаснулась Фрида.
— С его слов, он ваш поклонник уже два года, — пояснил Денис Игоревич.
— Кошмар! Я ничего не замечала.
— А что ты вообще замечала вместе со своим Петром Михайловичем? — спросил Венсан, уточняя у следователя: — Его действительно зовут Семеном Ивановичем?
— Своей музе он представился настоящим именем — Семен Иванович, фамилия его Суховей. У него высшее образование, когда-то давно он был женат, но брак не сложился. Жена его воспитывает сына, тот не общается с отцом, считает его неудачником. После развода он сильно пил, но потом это дело бросил ради достижения своей цели — любви и гармонии с вами, Фрида.
— Что? — сглотнула она и вытерла слезы.
— Видимо, в результате неудач с женщинами, полным фиаско как мужа и отца, алкогольным отравлением и крахом на профессиональном поприще, грубо говоря, у него повредилась голова. После развода, пьянства и увольнения с работы Семен Иванович устроился грузчиком при продовольственном магазине и поселился у них в подсобном помещении. Но при всем при этом он остро ощущал нехватку ласки, любви, заботы и понимания. Как у каждого человека, у него был идеал женщины, и этот идеал стал для него наваждением. Он вбил себе в голову, что если бы встретил такую женщину, то она бы поняла его, а он ради любви к ней смог бы возродиться из пепла, свернуть горы, и они жили бы долго и счастливо. Твоя беда, Фрида, заключается в том, что ты явилась его идеалом. Встретив тебя случайно на улице, Семен Иванович потерял разум окончательно. Он пошел за тобой как зачарованный. Он проследил тебя до театра, затем до дома, и с этого дня его жизнь обрела смысл, если можно так сказать. Он узнал о тебе все и стал молча тебя обожать, собирая афиши, посещая спектакли, тайно фотографировать тебя, придумывать разные истории.
— Он же должен был знать, что Фрида замужем, — тихо сказал Венсан, — по его логике, первым должен был пострадать ее муж Максим?
— Первоначально у Семена Ивановича была другая логика. Он хотел, чтобы его любимая была полностью счастлива, даже если и не с ним. Он уничтожил Фридиного мужа, если бы тот ее бил и обижал. Семен хотел решить все мирным путем, он желал, чтобы она сама поняла, что живет не с тем человеком, и ее судьба — это он.
— Он же убил двух девушек! — заметила Фрида, высморкавшись. — Наверное, представлял, что убивает меня!
— Опять мимо! Он убивал их из-за того, что они посмели быть похожими на его музу. Они были жалкими подделками его богини, — пояснил майор.
— Какой ужас! А я жила и ничего не замечала…
— Так бывает, он умел раствориться в толпе и смотреть на вас восторженными глазами из зрительного зала. Постепенно Семен Иванович стал замечать, что ему мало просто наблюдать за вами. Он остро захотел общаться с вами. Семен начал думать, как сблизиться с вами, чтобы доказать, что он и есть тот человек, который нужен его музе. Ему пришла в голову идея использовать свои же преступления во благо знакомства с вами, и он сделал то, что сделал, постепенно озлобляясь.