Море играет со смертью
Шрифт:
– Но он все равно винит себя… Почему? Он же ни в чем не виноват!
Она видела, что Майоров искренне удивлен и даже подавлен. Это чуть снизило раздражение Полины: значит, с ним еще не все потеряно.
– Потому что Егор – человек деятельный по натуре. Именно поэтому потеря сестры стала для него двойным ударом. Он снова и снова думает о том, что мог бы спасти ее. Мог настоять, вырваться, выбраться и бежать в первый корпус. Все предвидеть и всех спасти. Но получилось иначе: его сестра умерла в пяти минутах ходьбы от него. То, что вы видели, что произошло сегодня… Он проецирует случившееся
– И он действительно не понимает, что она мертва?
– Понимает. Он просто не позволяет себе поверить, человеческая психика достаточно сложна для такого контроля.
– Абсурдного? – поразился Майоров.
– Самосохраняющего. Для Егора вера в то, что никто из спасателей не ошибся и Мария действительно мертва, означает принятие неизбежного. Той реальности, в которой у него больше нет сестры, а значит, он и не брат теперь. Все возможные действия остались в прошлом… Поэтому он и пытался ударить меня. Он не имел ничего против меня лично, я просто подталкивала его к принятию боли. И я была бы рада, если бы нашелся другой путь… Но его нет. Нам всем остается только справляться с последствиями.
Аллея вывела их к склону холма. В нем были вырезаны широкие плоские ступени, плавно уходящие вниз – к песчаному пляжу. Там даже собрались отдыхающие, всего пара семей, но все же… Их мир в день грозы дрогнул, однако не рухнул, все осталось прежним. Поэтому они могли позволить себе наслаждаться солнечным днем и не смотреть в сторону белых лент.
Полина прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, наполняя легкие морским ветром, удерживая его внутри сколько получится. От моря пахло арбузно-огуречной свежестью. На губах Полина чувствовала легкий привкус соли.
– Как вы это выдерживаете? – спросил Майоров, все еще стоявший рядом с ней. – Как принимаете такую реальность?
– Она не всегда такая. Но когда такая… Принимаю ее день за днем и стараюсь исправить то, что можно.
– Ясно… Как думаете, шторм вернется?
Этот вопрос заставил Полину открыть глаза и посмотреть вперед. Небо над отелем и заповедником было ясным, бледно-голубым, выгоревшим от солнца. А вот на далеком морском горизонте зависла темно-серая полоса, такая маленькая и нестрашная теперь, однако способная обернуться чем угодно.
– Понятия не имею, – признала Полина. – У меня не было времени прогноз узнать.
– Прогноз говорит, что грозы не будет, это я как раз узнавал. Но мне показалось, что местные ему не очень-то верят.
– Возможно, не зря. Мы сейчас находимся между морем и горами, здесь специфическая роза ветров. Движение грозового фронта меняется непредсказуемо, и случиться может что угодно.
Гроза устала.
Она играла, она танцевала и собирала трофеи. Она не имела ничего против людей… Она даже не задумывалась о том, что такое люди. Она просто меняла мир так, как делала всегда, испокон веков. Эти перемены ведь и создали его когда-то.
И даже о своих трофеях гроза не думала, как о победах. Она не забирала их с собой, она порой бросала их там же, где нашла, или близко, или где придется.
Пределом ее возможностей была лишь усталость. Как устала – так и остановилась. Как устала – так и развеялась. Из зловещего круглого пятна на спутниковом снимке превратилась сначала в дымку, а потом в пустоту. Какой спрос с пустоты? Какие на пустоту жалобы?
Вот и теперь гроза готовилась раствориться, но неожиданно для себя вышла на новый круг. Уже не такой дикий и разрушительный, как прежде, сил бы не хватило. Но все равно рычащий и рокочущий, вызывающий куда больший страх, чем следовало бы – на фоне того, что уже случилось.
Люди ведь не могли знать, что гроза вернулась не рвать и метать.
Это была прощальная прогулка, возможность посмотреть на то, что уже получилось.
А еще – отдать людям последние темные дары…
Глава 3
На берегу кричали чайки
Борис знал, что высшее руководство отеля прислало своих представителей в «Пайн Дрим», новостью это не стало. Такой поступок, в отличие от дурацкого документального фильма, казался ему правильным. Может, они ни в чем и не были виноваты, но они все равно должны держать ответ перед людьми, такая уж у них работа.
Турецкую сторону представлял Орхан Саглам. Он даже не приезжал сюда, он здесь и жил – работал директором отеля. Прибыл только его сын, да и понятно, зачем. Орхан не был стариком, но не был он и молод – Борис предполагал, что ему около шестидесяти. Турок заметно нервничал, промокал лицо платком, даже когда оно не было потным, и не мог скрыть нервный тик. Сын прекрасно понимал, в каком состоянии его отец, и следовал за ним неслышной тенью, готовый поддержать в любой момент. Гадать о причинах такой реакции не приходилось: Орхан ведь сам принимал гостей, погибших в первом корпусе, он знал сотрудников, работавших там… Чудо, что он вообще способен хоть что-то делать!
Представитель российской стороны держался куда уверенней, он был здесь чужим – прибыл одновременно со спасателями. Сначала такой выбор посланника показался Борису странным: Александр Зотов отличался очевидной, почти болезненной полнотой. Однако выяснилось, что грандиозный лишний вес не мешает ему свободно двигаться, а главное, соображает Зотов быстро и умеет находить общий язык со всеми. Именно он наконец сумел вышвырнуть за ворота журналистов и заставить местную полицию работать как надо. Уже за это Борис готов был многое ему простить.
Первое время оба руководителя трудились на местах и не считали нужным проводить общие собрания. Но теперь ситуация изменилась: вечером снова начался дождь, вдалеке урчал, пока еще лениво, первый гром. Раньше никто и внимания бы на это не обратил, а теперь люди боялись, нервничали. Некоторые так и вовсе побросали вещи в чемоданы, быстренько сдули резиновых уточек и требовали сейчас же доставить их в Россию. Вот прямо отсюда и первым классом.
Тогда Зотов и объявил об общем собрании. Оно проходило в третьем корпусе – расположенном дальше всего от моря. Куда лучше для этого подошел бы амфитеатр, но там крышу заменял навес, а навесам теперь не доверяли. Да и первый корпус оставался слишком близко: тихая общая могила…