Море Имен
Шрифт:
Воронов смеялся.
Май поглядел на него и улыбнулся.
– Твои шутки, Лед?
– Нет. Алея Веселина, – сказал Летен и снизошел до того, что хлопнул перепуганного Алея по плечу, выражая одобрение. – Он нам потом объяснит. Правильно я говорю, Алей Веселин?
Тот не нашел в себе сил даже кивнуть. Вопрос все равно был риторическим.
– Нет, я не понимаю, – как ни в чем не бывало бурчал Корней. – Здесь стоят дачи. Корефанчика моего дача, Лед! Дурдомов тут никогда
– Это не дурдом, – с удовольствием сказал Воронов. – Это, мужики, всерьез.
– Шутишь, – огорошенно сказал Корней. – Да что это за хрены моржовые?
Летен азартно крякнул, не сводя взгляда с приближающейся компании, и вдруг сказал Маю:
– Дай.
Ухмыляясь, Май отдал ему автомат, прибавив: «Ты осторожней». Воронов бешено оскалился в ответ. Казалось, он помолодел лет на десять. Глаза его горели. Он снял «калаш» с предохранителя, распахнул дверцу и вышел.
– Вот это другое дело… – начал «председатель» и осекся.
– Давай-ка по-хорошему, – сказал Летен, пока все шестеро, как завороженные, осматривали автомат у него на груди. – Снимайся с места и вали откуда пришел. Своим передай: в случае чего – стрелять будем.
«Председатель» опасливо отступил. Но что-то мешало ему сдаться – то ли алчность, то ли необходимость поддерживать авторитет среди своих; он свел брови, набычился и наконец бросил:
– Не будешь ты стрелять.
– Это почему же?
– Патронов у тебя мало. И взять неоткуда.
В ответ Летен саданул короткой очередью. Пули выбили песчаные фонтанчики у ног «председателя». Словно по волшебству, шестеро в один миг оказались на десять шагов дальше, чем были. Крайние медленно потекли обратно в заросли, но Воронов предостерегающе повел дулом, и они замерли. Май с Корнеем оглядывали поле – не подбирается ли кто с тыла? Алей боялся дышать. Он бы сполз на пол машины, но самообладание совершенно его покинуло. Без приказа он не осмеливался шевельнуться.
– Понял, – нехотя выдавил «председатель». – Понаехали, м-мать вашу… стрелки в-ворошиловские, уж и из дому не выйди…
«Стрелки, – озарило вдруг Алея. – Воронов не первый здесь с огнестрелом! Первым был папа. Это в них папа стрелял. Он тут. Я привел их куда надо… Теперь надо найти его. Надо спросить «председателя», он знает».
Оставалось выйти из машины и задать вопрос… Но у Алея язык присох к гортани, руки и ноги не слушались, он был не в состоянии сдвинуться с места. Голова наливалась болью от дикого напряжения; как он ни старался, заставить себя не мог.
К счастью, Воронова посетила та же догадка.
– Стой! – велел он. – Остальные стрелки где? Мужика с ребенком ищем.
«Председатель» хмыкнул – как показалось, с долей облегчения.
– Да тут двух километров не будет, – с неожиданной доброжелательностью сказал он. – Поезжай прямо, там пустая деревня стоит, в крайней
– Знаю, – так же дружелюбно ответил Воронов, – спасибо.
– Ну мы пошли, – сказал бородач.
– Удачи, мужики!
Широко улыбаясь, Летен вернулся в машину и отдал Маю автомат.
– Поехали, – сказал он довольно.
Корней взял с места.
– Ну и сафари под Листвой, – неверяще пробормотал он. – Чище чем на медведя.
– Я же обещал, что будет интересно, – добродушно сказал Летен. – А вон и деревня.
Алей подобрался и обеими руками вцепился в грубую чешую проксидемона.
«Лед, – вдруг прозвучало в голове, как будто он услышал кем-то произнесенное: – Летен – Лед… когда он приходит в ярость, лед тает и показываются подснежники…» Он снова озлился на себя за то, что думает чушь, а потом вспомнил: «подснежниками» на жаргоне судмедэкспертов называются трупы, пролежавшие зиму под снегом.
Воронов убивал людей.
Он убийца.
Алей закрыл глаза.
Летен Истин может выглядеть защитником и опорой, но в действительности он убийца. Нельзя ему верить, нельзя на него полагаться. Он страшен. Он не должен получить код Предела. Никогда.
Машина поравнялась с черной избушкой.
На этот раз Май вышел первым. Сторожко пригибаясь, он скользнул вдоль покосившегося забора, заглянул в окна и крикнул:
– Чисто!
За секунду до этого Алей понял, что красной «Листвянки» в деревне нет. Это значило, что они опоздали. Что он – опять – опоздал. Но Летен уже открыл дверцу и поманил его к себе, и Алей покорно вышел из машины.
– Ну, – сказал Воронов, – что?
Алей молчал. Закусив губу, он как сомнамбула двинулся к Маю. Избушку он узнал, он видел ее, но красная машина успела скрыться…
Алей не помнил, как открыл скрипучую дверь, как вошел. Только что он стоял на воздухе рядом с Летеном Истиным и в следующий миг уже склонялся над черным гнилым столом под черным потолком у разбитого закопченного окошка. Воронов по-прежнему был рядом, в окошке виднелась спина Мая, который зорко оглядывал окрестности. В избушке скверно пахло: воняла химией какая-то дрянь, налипшая на бок древней «буржуйки».
На гнилой столешнице ногтем было процарапано: «Алик». И еще чуть помельче, пониже, чуть наискось: «Алечка».
В глазах у Алея почернело. Подломились колени. Он сполз бы на грязный пол, но Летен ловко поймал его поперек туловища и поставил на ноги. Дыхание у Алея прервалось от резкого толчка под дых, и он не смог ничего выговорить, так и шатался безвольно, вцепившись в рукав Летеновой черной куртки.
– Ну-ну-ну, – успокаивающе сказал Летен и кивнул на стол. – Брат твой тебе весточку оставил. Во дворе следы от покрышек. Уехали они?