Море Имен
Шрифт:
Он подумал немного и спросил у Лю:
– Ты составляешь записки о походе?
– Как и о всех походах великого хана! – китаец поклонился.
– Прочитай последнюю запись, – приказал Алей.
Спеша исполнить веление, мудрец склонился над маленьким резным сундуком, извлек на свет исписанные листы, начал читать. Услышав «в девятнадцатый год, год Водяной Лошади, со знаком Ян», Алей отвернулся и прикусил губу. Да, он уже понял, что эта параллель сильно отличается от его родного мира; да, знание точного года ничем бы ему не помогло. Но хотелось хоть какой-то определенности… В четырнадцатом
– Едем, – велел Алей, мигом забыв об усердном Лю. – Я хочу видеть брата.
Рыскали долго: Цан-тайджи искусно прятался. Помогли острые глаза стрелка, Шоно-мэргэна. Он издалека заметил в высоких травах вороного коня, на котором сидел бритый наголо мальчик. Спелые, подсушенные солнцем метелки злаков золотились вокруг него, как дорогой убор. Застыв в неподвижности, маленький всадник наблюдал, как проходят мимо тумены конницы. Алей облегченно выдохнул.
– Ждите здесь, – сказал он, и кэшиктэны послушно отстали.
Алей хлестнул коня. Сердце его часто билось. Он так долго искал брата, через столько прошел и столько узнал, и вот… Как странно – найти его здесь, в неведомом времени и пространстве. Но что с того? Алей отправился бы за братом даже туда, где никакого времени и пространства нет. Инея некому больше защитить – и не нужно других причин.
Иней увидел его, но не поскакал навстречу, только повернул голову и напряженно сощурил раскосые глаза, нахмурившись, будто не верил зрению. Чумазые пальцы его легли на повод верного Этигэла, напряглись, оторвали жеребца от пастьбы. Иней приподнял подбородок. Алей был уже совсем рядом, но брат вглядывался в него так, будто едва различал далекого всадника.
Алей остановил коня в нескольких шагах. Руки его похолодели и стали влажными. Несмотря на жару его колотила дрожь.
«Инька, – сказал он безмолвно, одним взглядом. – Маленький».
Казалось, Иней повзрослел за эти несколько дней: осунулся, посуровел, стал даже самую малость выше. И не было уже в черных глазах прежнего потерянного, горестного выражения, оно сменилось сухой стойкостью, мужественным спокойствием воина.
Но видение взрослого Инея мелькнуло и исчезло. Братишка моргнул, беспомощно приподнял брови и потянулся к Алею с седла.
– Иней, – тихо произнес Алей.
Он заставил коня подойти вплотную и поднял руку – дотронуться.
– Алик, – шепотом проговорил Иней, отстраненно, задумчиво, и вдруг всхлипнул: – Алечка…
Младший царевич отвернулся, прижав к лицу раззолоченный рукавчик. Плечи его задрожали от рыданий. Алей растерянно смотрел на него, не зная, что сказать.
– Я тебя все время искал, – наконец выдавил он, запоздало поняв, что говорит по-русски. – Все время.
Иней втянул носом сопли. Поднял на брата черные отчаянные глаза. Бездумным движением он вытянул из колчана стрелу для детского лука и стал теребить ее в пальцах; Алей с удивлением отметил эту незнакомую новую привычку.
– А папа маме не позвонил? – вдруг сипло спросил Иней.
– Нет.
– Я так и знал, что он соврал, – Иней стиснул стрелу в пальцах. – А обещал позвонить.
– Я за вами гнался, – зачем-то сказал
Иней подумал, морща лоб.
– Это мы от тебя убегали, значит? – спросил он.
– Да. Наверное.
– Так я и знал, что мы неправильно убегали, – ожесточенно сказал Иней. – Не надо было убегать. А папа – раз-раз, спасайся кто может.
Недовольно раздувая ноздри, он сломал стрелу и бросил обломки на землю. Алей улыбнулся.
– Вообще-то, я был не один, – сказал он, движимый внезапным наитием. – Со мной был Летен Истин. Может, это от него надо было спасаться?
Иней удивленно покосился на него.
– Какой Летен? – спросил он по-монгольски. – Урусут? Ледяной Князь? Как он мог быть с тобой? Он наш враг. И он далеко. Но мы его победим.
Алей покачал головой.
– Я не знаю, что происходит, – невольно он ответил на том же языке. – Но что-то очень странное. Цан, ты понимаешь, что случилось? Как мы здесь оказались? Где мы были вчера?
Цан-тайджи похлопал Этигэла по крутой шее, пожал плечами.
– Вчера, – сказал он, – мы с папой были в Верхнем мире. Папа часто ходит в Верхний мир.
Алей открыл рот – и закрыл.
Поразительным казалось совпадение, хотя что могло быть естественней: Старица и Река Имен, интерфейс вселенских админов, Верхний мир… обиталище богов и духов. ЦУП демиурга Васи. То, что крашеный псих Василек Полохов в этой системе координат становился, ни много ни мало, богом, насмешило Алея. «А ведь в этой параллели тоже должны быть Якоря, – осенило его в следующий миг, и он вскинулся так, что белый жеребец замотал головой, грызя удила. – Если есть Якоря, – быстро рассуждал Алей, – значит, кто-то умеет выходить к Реке Имен, то есть кто-то может дать нам код доступа!» Он вообразил себе местного админа: не иначе, им должен был оказаться какой-нибудь шаман. Или святой монах, если искать на Руси. «Сергий Радонежский? – подумал Алей и сам поежился от дерзостности предположения. – Не факт, что здесь существует Сергиева Лавра… И я, минуточку, ордынец».
– Алик? – осторожно сказал Иней. – Ты чего?
– Думаю, – ответил Алей, по новой своей привычке укладываясь на гриву. – Думаю, как нам отсюда выбираться.
Иней засопел и кивнул.
– Мама, наверное, волнуется, – сказал он грустно и спросил: – Алик, а почему папа такой? Он раньше тоже такой был?
– Какой?
– Ну… такой, – Иней неопределенно повел рукой в воздухе. – Как будто что-то знает и не говорит. Как будто куда-то идет – и не поймешь, куда. Как будто ему что-то очень нужно, но…
– Но что?
– Не знаю, как сказать, – Иней зажмурился. – Как будто это секрет какой-то, и он никому не может сказать. Но очень хочет сказать.
Алей скрипнул зубами и как мог мягко ответил:
– Я думаю, мне скажет.
– Наверное… – и Иней вдруг приободрился, точно лишь сейчас понял, что старший брат наконец вместе с ним. – Алик, знаешь, я тоже много-много всего видел! Еще больше, чем ты. Папа столько всякого знает, столько показал. Я Нефритовую Электричку видел, вот, мы на ней ехали! На ней дядя Семен тридцать лет едет и столько же ехать будет.